Крестовые походы. Миф и реальность священной войны

Столкнувшись с христианским вторжением, Саладин обратился к своему повелителю Нуреддину. Когда франки и греки ушли, он выступил от имени халифа, прося Нуреддина отозвать армию, состоящую из турок и туркменов. В ожидании их ухода, сопряженного с определенными сложностями, визирь опустошил свою казну, чтобы перетянуть на свою сторону этих воинов. Его государь не приветствовал самостоятельности Саладина; больше всего его раздражала просьба об отводе войск, набранных ценой больших затрат. Поведение визиря все менее и менее соответствовало тому, чего ожидали от наместника мелика мусульманской Сирии. Самым серьезным упреком стал тот факт, что в Египте призыв к молитве по-прежнему совершался от имени фатимидского халифа. Чего же ждал Саладин, его наместник в Египте, желавший положить конец расколу и объединить ислам под властью Аббасидов, правящих в Багдаде? Почему он не спешил начать джихад, великое дело и священную обязанность каждого правителя?

Дабы задобрить Саладина и попытаться добиться от него повиновения, властитель Сирии отправил к нему отца, всю семью и друзей. Визирь принял их всех, в честь одного устроил праздник, другого осыпал подарками, но не отклонился от установленной политической линии. В письмах, которые он отправлял своему повелителю, говорилось о его полной покорности, но в них же он ссылался на общественные интересы, чтобы отсрочить любые изменения в молитве, и на опасность возникновения восстания, чтобы оттянуть открытие второго фронта против франков.

Разумеется, Саладин не был противником военных действий в Палестине, но он понимал, что совместно организованное выступление могло свести его лицом к лицу с верховным повелителем, чего ему совершенно не хотелось. Поэтому, воспользовавшись длительным пребыванием Нуреддина в Мосуле, он начал действовать: осадил небольшую крепость Дарон (Аль-Дарун), захватил и разграбил нижний город Газы, провел совместную операцию, напав с суши и моря на франкскую крепость Айлу (Эйлат) в заливе Акаба. Захватив этот порт, до сегодняшнего дня остающийся предметом споров, он закрыл франкам выход к Красному морю. Результаты этой победы были значительны как в плане торговых отношений (так была обеспечена безопасность пути с Востока в Средиземноморье, конечным пунктом которого была Александрия), так и в плане религии (святые места Ислама были защищены, а паломники из Египта и Магриба освобождались от пошлины за проезд, которую должны были платить на пропускных пунктах франков). После того, как эти молниеносные походы увенчались успехом, Саладин поспешил вернуться в столицу (4 февраля 1171 г.).

Проблема с призывом к молитве была еще не решена; Нуреддин, не слушая более никаких доводов, приводимых наместником, повторил приказ в категорической форме. Старый правитель был еще достаточно силен, ибо немного позднее его наместник решил подчиниться его воле, что было нетрудно, так как халиф Адади был тяжело болен. Визирь собрал совет, который принял решение свергнуть фатимидский халифат. Этому делу посвятил себя один иноземец, перс, недавно прибывший в Египет: 10 сентября 1171 г. он поднялся на минбар и произнес молитву от имени халифа Багдада. Эти изменения прошли в атмосфере всеобщего безразличия, и последний фатимидский халиф скончался, так и не узнав, что он больше ничего собой не представлял!

В то время как официальные гонцы скакали к Дамаску и Багдаду, чтобы сообщить хорошие новости суннитскому исламскому миру, Саладин прибирал к рукам все имущество халифа, в том числе его казну и драгоценности. Необходимо уточнить, что военная аристократия, которая окончательно завладела землями Египта, была крайне отсталой по сравнению с египетской цивилизацией. Курдский князь расхитил библиотеки из дворцов халифа: восемь партий книг были отправлены караванами верблюдов в Дамаск, остальное, т. е. более ста тысяч рукописей, были разобраны и проданы тем, кто предлагал более высокую цену. По цивилизации был нанесен еще один сильнейший удар, схожий с пожаром Александрийской библиотеки!