Крестовые походы. Под сенью креста

плащ с нашитым на левом плече белым крестом Святого Иоанна. В эпоху крестовых походов этот плащ стал ceoev образным «фирменным знаком» иоаннитов, его ношение было обязательным для всех рыцарей ордена. Вообще, эффектная одежда госпитальеров, вместе с блестящими латами и золотыми шпорами, являлась объектом вожделения многих рыцарей, но разрешение на ее ношение давалось только самым знатным европейским аристократам, при условии выплаты ими в орденскую казну умопомрачительной по тем временам суммы в четыре тысячи золотых.

Ритуал приема в орден новых членов был чрезвычайно интересным. Еще до посвящения в рыцари кандидат принимал обязательный обет послушания, целомудрия и бедности, давал   клятву  отдать  свою жизнь за Иисуса Христа, животворящий крест и за своих друзей, исповедующих католи-  Витраж с изображением ческую веру. Перед посвящени-    рыцаря-госпитальера ем неофит должен был представить ордену доказательства своего безупречного дворянского происхождения. Только тот, кто имел не менее восьми поколений предков-дворян, мог быть избран рыцарем ордена.

Так что, как ни далеко ушли иоанниты от своего первоначального идеала милосердия, все же память об отцах-основателях и их главных принципах выдержала проверку •временем. Важной традицией ордена, идущей со времен Раймунда дю Пюи, была и передача кандидату меча — как символа борьбы с неверными. В первоначальный текст клятвы, узаконенной еще уставом 1155 года, входило обещание до самой смерти вести борьбу с оружием в руках против врагов Христовой веры. И, наконец, после еще целого ряда церемоний, неофит произносил заключительные слова клятвы:

—        Клянусь до конца своей жизни оказывать безусловное послушание начальнику, который будет мне дан от ордена или от великого магистра, жить без всякой собственности и блюсти целомудрие.

После чего новоиспеченного рыцаря под пение псалмов облачали в орденское одеяние, и каждый из присутствующих троекратно целовал своего нового собрата в губы.

Официальное признание нового ордена римским папой изменило жизнь госпитальеров. После 1155 года орден стал расти: как на дрожжах. Этому способствовали и огромные привилегии, дарованные папой иоан-нитам. Главным из них быдо право экстерриториальности — неподчинения законам и должностным лицам той страны, где они находились: члены ордена подчинялись и несли ответственность только перед папой римским и его наместником в ордене — великим магистром. Далее, госпитальерам предоставлялось преимущественное право строить замки и укрепленные здания в любом месте Святой Земли, разрешалось иметь собственные церкви и кладбища, пользоваться услугами только своих священников.

Огромное значение для дальнейшего процветания ордена госпитальеров имел принятый в рыцарском братстве обет бедности и нестяжания. Каждый вступающий в орден передавал ему все свое движимое и недвижимое имущество. Благодаря этому орден сосредоточил в своих руках огромные богатства, которые, здесь надо отдать иоаннитам должное, шли на благородные цели (в отличие от их конкурентов-тамплиеров). Гигантские средства вкладывались в строительство многочисленных госпиталей, главный из которых — Иерусалимский — стал уже к 1170 году уникальным для того времени заведением подобного рода. Внушительное здание вмещало в себя две тысячи коек для пациентов и жаждущих отдыха странников, а обслуживающий персонал превышал тысячу человек. Все больные и раненые получали в госпитале безвозмездную помощь; три раза в неделю для паломников из числа бедноты устраивались довольно обильные бесплатные обеды (в меню входил, например, целый фунт вареного или жареного мяса). При госпитале был даже открыт роддом, и все родившиеся там младенцы получали от ордена приданое. Ранг пациента не имел в госпитале никакого значения — и аристократ, и последний простолюдин получали равные порции пищи из общего котла, и все койки, халаты и больничное белье были одного качества. По слухам, эту обитель милосердия однажды инкогнито посетил знаменитый султан Сала-дин и, потрясенный увиденным, воздал должное госпитальерам, к которым с тех пор относился с неизменным уважением, хотя это были его самые непримиримые враги.