Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

Захват Эдессы воинами Занги, возможно, был по большей части случайным, но он стал полной катастрофой для франков. Одни только его стратегические последствия были крайне тревожными. С потерей главного города все остальное графство оказалось на грани краха. Если это самое северное из латинских государств падет, связь между мусульманскими силами в Месопотамии и Сирии станет более быстрой и стабильной. В этом контексте будущее Антиохии выглядело безрадостным: северный сосед и союзник стал врагом, противник, Алеппо, быстро возрождался. Опасность эффекта домино, при котором слабость и уязвимость проникала в южном направлении, неся с собой последовательный крах каждого оставшегося латинского государства, была слишком очевидна. Франкский хронист Вильгельм Тирский размышлял о «зловещей катастрофе» 1144 года, заметив, что теперь есть реальная перспектива того, что мусульманский мир захватит весь Восток.[122]

Психологический эффект этого события оказался еще более важным. Никогда раньше ни одна из четырех великих столиц Утремера не переходила к исламу. Эдесса, первый восточный город, взятый крестоносцами, находился в их руках почти полвека. Его неожиданная потеря вызвала страх в латинском Леванте, подорвала уверенность и мораль. Чувство неуязвимости христиан, если таковое существовало, исчезло без следа; мечта об Утремере — Святой земле — рухнула. Можно было ожидать, что положение еще более ухудшится, если Занги постарается развить успех, побудив ислам предпринять большие усилия в войне за господство на Ближнем Востоке.

Когда эти неутешительные новости дошли до Запада, уже известный нам аббат Бернар Клервоский написал: «Земля содрогается, потому что Владыка Небесный теряет свою землю… враг креста начал поднимать там свою святотатственную голову и опустошать мечом благословенную землю, Землю обетованную». Бернар предостерегал, что святой Иерусалим, «город живого Бога», тоже может быть захвачен. Единственное, чем мог ответить западный христианский мир латинскому Востоку, — это организацией нового Крестового похода.[123]

Глава 6 ВОЗРОЖДЕНИЕ КРЕСТОНОСНОГО ДВИЖЕНИЯ

Падение Эдессы стало шоком для Леванта. В 1145 году франкские и армянские посольства совершили путешествие в Европу, чтобы сообщить тревожные вести и передать, что угроза уничтожения нависла над всеми христианами Ближнего Востока. В ответ латинский мир организовал масштабную военную экспедицию, которая была названа Вторым крестовым походом.[124] Латинские рыцари приняли вызов, и 60-тысячная армия выступила на Восток, чтобы оказать помощь Утремеру. В то же время крестовые войны начались и на новых театрах конфликта — в Иберии и на Балтике. Это был небывалый взрыв крестоносного энтузиазма — даже в 1095 году мир не видел ничего подобного. Мог ли этот пыл гарантировать успех? И как возрождение практики христианской священной войны повлияет на будущую историю?

КРЕСТОНОСНОЕ ДВИЖЕНИЕ НАЧАЛА XII ВЕКА

Бурная реакция латинской Европы на призыв ко Второму крестовому походу может быть правильно понята только на фоне более ранних событий. «Чудесное» завоевание участниками Первого крестового похода Святой земли в 1099 году создало непрочный латинский плацдарм в Леванте и показалось убедительным доказательством того, что Бог одобряет новое слияние паломничества с ведением военных действий. При таких обстоятельствах можно было ожидать в первых десятилетиях XII века взрыва крестоносного энтузиазма, когда Западная Европа, воспользовавшись расширением понятия христианской священной войны, ринется защищать Утремер. Этого не произошло. Память о Первом крестовом походе, безусловно, не померкла, но до 1144 года имели место лишь случайные выступления крестоносцев. Частично это объяснялось тем, что многие считали Первый крестовый поход единичным событием, которое, по сути, неповторимо. А по прошествии веков историки назвали массовое вооруженное паломничество, вызванное проповедями папы Урбана II в 1095 году, первым из непрерывной череды Крестовых походов, иными словами, началом крестоносного движения. Но это «будущее» вовсе не было очевидным в начале XII века, и идее Крестовых походов еще предстояло окончательно сформироваться.