Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

Судя по этому рассказу, оседлое мусульманское население жило в относительном мире в латинской Палестине, выплачивая налог на каждого человека (так же исламские правители облагали подушным налогом своих немусульманских подданных). Уцелевшие свидетельства относительно уровня налогообложения в исламских государствах примерно в это же время позволяют сделать вывод, что мусульманским крестьянам жилось не хуже при франкском христианском правлении. На самом деле Ибн Джубайр даже предположил, что к мусульманам, скорее всего, франкские хозяева относятся «по справедливости», зато они терпят несправедливость от хозяев своей собственной веры. Это вовсе не означает, что он одобрял мирное сосуществование или смиренное подчинение латинскому правлению. В какой-то момент он отметил, что «не может быть извинения в глазах Бога мусульманину, который остается жить в стране неверных, а не просто проходит через нее». Но принципиальные заявления вроде этого лишь прибавляют веры положительным наблюдениям, которые он счел нужным записать.[112]

Ибн Джубайр также сообщил, что подчиненные мусульмане имеют доступ в мечети и право молиться в Акре и Тире. На основании одного только этого свидетельства невозможно утверждать категорически, что все мусульмане в Утремере пользовались одинаковой свободой вероисповедания. Строго говоря, можно предположить лишь то, что находящиеся в меньшинстве франкские поселенцы были заинтересованы в том, чтобы держать своих местных подданных более или менее довольными и in situ (на месте), и условия жизни коренного восточного христианского и мусульманского населения не провоцировали беспорядки и миграции. По современным стандартам Западной Европы или мусульманского Востока, нельзя сказать, что нефранки, жившие в государствах крестоносцев, подвергались угнетению, эксплуатации или оскорблениям.[113]

Одним из способов контактов, несомненно сводившим вместе левантийских франков и мусульман, была торговля. Были обнаружены явные признаки оживленной торговой деятельности уже в первом столетии существования латинских поселений. Итальянские купцы из Венеции, Пизы и Генуи играли главные роли в этом процессе, создавая анклавы в крупных портах и прибрежных городах Утремера и сложную сеть транссредиземноморских торговых путей. Эти пульсирующие торговые артерии, соединяющие Ближний Восток с Западом, позволили левантийским товарам (таким, как сахарный тростник и оливковое масло), а также драгоценным грузам из Азии и Среднего Востока попасть на рынки Европы. Пока еще основная масса торговли с Востока все еще шла через Египет, но даже при этом экономическое развитие Утремера оказалось необычайно доходным: оно помогло таким городам, как Венеция, приобрести огромное могущество в Средние века, а посредством таможенных пошлин и сборов способствовало накоплению богатств в Антиохии, Триполи и Иерусалиме. Это вовсе не означает, что латинские поселения на Востоке должны рассматриваться как эксплуатируемые европейские колонии. Их создание и выживание, возможно, действительно частично зависело от Генуи и подобных городов, но они создавались в первую очередь не как экономические предприятия. Да и не служили они интересам «западных отечеств» в качестве таковых, потому что финансовые выгоды, извлеченные «государством», обычно оставались на Востоке.

Прохождение товаров из мусульманского мира в средиземноморские порты франкского Леванта было крайне важным не только для латинян. Оно также стало одной из опор более широкой ближневосточной экономики, решающей для получения средств к существованию мусульманских купцов, ведущих караваны на Восток, критической для доходов крупных исламских городов Алеппо и Дамаска. Эти общие интересы породили взаимозависимость и обеспечили тщательно регулируемые (и потому «мирные») контакты, даже во времена политических и военных конфликтов. В конце концов, даже в разгар священной войны торговля была слишком важна, чтобы ее можно было разрушить.