Крестовые походы

Пять недель спустя значительная часть армии, обезумевшая от жары, взбешенная потерями, которые принесли опрометчивые попытки приступа, встревоженная слухами об огромном войске, спешившем из Египта на выручку осажденным, находилась в ужасном расположении духа. Некоторые даже теперь оставляли паломничество, уверяя, что, достигнув Священного Града, выполнили данный Богу обет. Другие во всем винили вождей, затеявших ссору из-за престола в Граде Божьем.

Но Господь сам пришел на помощь верующим в него, направив послание через епископа Адемара, который явился во сне одному святому человеку и поведал ему, что после трехдневного поста они должны обойти процессией вокруг стен Иерусалима, как Иисус Навин обошел Иерихон. Затем, сказал он, пусть идут на приступ и возьмут город.

Слова доброго епископа вернули надежду. Люди прошли процессией вокруг Иерусалима, глубоко убежденные в важности этого действия. Они шагали босыми и подпевали священникам, высоко поднимавшим кресты. Со стен смотрели воины-магометане и смеялись.

– Убить собак-богохульников! – прервав пение, проворчал Гуго Гростет. – Начисто вымыть весь город кровью! Чтобы ни одного вонючего, осквернившего его язычника не осталось в живых!

– Они прогнали всех христиан, – согласился с ним Жильбер, – оставили лишь несколько человек, которые ничем не лучше язычников. За стенами нет никого, кроме мусульман и проклятых евреев. Большой грех пощадить хоть одного из них.

Герцога Готфрида больше заботила добыча. Он никогда не был богат и во время крестового похода не преуспел, поскольку недостаточная решительность не позволяла ему соперничать с другими, более жадными людьми. Однако, как всегда, герцог Готфрид не мог управлять своими рыцарями.

– Каждый за себя! – был общий клич. – Пусть рыцарь отметит себе дом и повесит свой щит на его стену. А внутри пусть грабит и убивает, сколько душе угодно. И ни один человек не должен оспаривать его трофеи, потому что все принадлежит нам.

Разве сам папа Урбан не обещал им военную добычу, не подвергая сомнению, что работник заслуживает платы за наем? Хотя в то время, как армия надевала кольчуги и готовилась к битве, пославший ее сюда папа Урбан уже лежал на смертном одре в далеком Риме.

К этому моменту люди герцога Готфрида построили осадную башню на колесах высотой с городскую стену. Башня имела мост, по которому можно было перейти на стену. Прежде чем пользоваться башней, они должны были заполнить крепостной ров. Каждую баллисту Готфрид приказал снабдить приличной грудой камней для стрельбы, а женщинам и прочему невооруженному люду выдать лопаты, чтобы они насыпали землю в мешки для заполнения рва. Затем, схватив первый мешок, он подал пример, подбежав к краю рва и бросив мешок вниз.

Была ночь, когда началась работа, но все небо усыпали звезды, и осажденные установили вдоль стены факелы, поэтому часовые могли заметить движение. Почти сразу же их рожки протрубили сигнал тревоги, и на стене из ближайших башен стали появляться люди. Град стрел уложил на землю десяток нападавших и напугал других, бежавших с мешками ко рву. С жужжанием и треском первая баллиста Готфрида выпустила снаряд, но, поскольку прицел выбрали плохо, он отскочил от стены и упал в ров.

– Давайте сюда мантелеты! – крикнул кто-то.

Группы людей, специально выделенные для этого, уже катили по неровной земле ко рву щиты на колесах, чтобы предоставить укрытия тем, кто носил мешки. Лишь на мгновение нужно было им показаться на краю рва и сбросить вниз свою ношу. Один из них осмелился высунуться и невредимый отскочил обратно в укрытие. Следующий с воплем упал в ров и оказался похороненным под содержимым мешка, упавшим сверху на его тело.

Теперь начали действовать и баллисты осажденных, беспорядочно издававшие глухие звуки то там, то здесь; они ломали щиты мантелетов, после чего их требовалось укреплять мешками с землей, и поэтому довольно долго ни один мешок не падал в ров. Люди работали в отчаянной спешке, ведь самое опасное оружие неверные еще не применили. Возможно, удачный выстрел из баллисты разрушил его. Кто мог сказать?

Но вот и оно, наконец, с ужасным шипением вступило в бой. Снаряд с огненным запалом на хвосте взорвался на краю вала и разлил жидкость, которая тут же превратилась в ревущее пламя, осветившее низкие укрытия и позволившее увидеть ров двадцатифутовой глубины с горсткой земли на дне. К счастью, прицельно выстрелить бомбой с этим «греческим огнем» было так же трудно, как из баллисты, и очень многие снаряды взрывались не причиняя никакого вреда. Кроме того, на укрытия набрасывали, не натягивая, шкуры, пружинившие при ударе и заставлявшие бомбы скатываться вниз. Тем не менее в отсутствие ветра удушающий дым повис над коридором, по которому, пошатываясь, двигались люди с мешками. Тогда Готфрид организовал посменную работу своих воинов и велел тем женщинам, которые не копали землю, носить им воду.