Крестовые походы

– Где же невеста? – проревел Рейнальд, поспешив выйти вперед. – Ну же, Гемфри, мальчик мой, не мешкай, веди сюда мою падчерицу. Нацелуешься с ней позднее, ладно? Сначала, клянусь святыми мощами, я поцелую ее сам!

Гемфри, семнадцатилетний сеньор Торона и наследник обширных владений госпожи де Мильи, вышел вперед, ведя за руку принцессу Изабеллу, сводную сестру короля Балдуина. Они составляли красивую пару. Гемфри Торонский имел длинные светлые волосы и краснел, как девушка, а его маленькая принцесса, только что вышедшая из детского возраста, была одета в мягкое розовое платье, украшенное жемчугами и обшитое серебряной каймой. Тончайшая, как паутина, вуаль покрывала ее волосы под короной, также украшенной жемчугом.

Изабелла получила указания преклонить колени перед новой матерью, но Рейнальд в них не упоминался. Она придвинулась ближе к жениху и взглянула на него с робкой мольбой. Поскольку юноша колебался, Рейнальд обнял ее и поцеловал в губы. Всем было ясно, что она сопротивлялась и пыталась его оттолкнуть, но Рейнальд, отпустив ее и заметив слезы, навернувшиеся ей на глаза, лишь хрипло рассмеялся:

– Ты что такая робкая, дочка? Слишком поздно быть робкой. Можешь сказать своему жениху, что целоваться тебя учил Рейнальд Шатильонский.

Балиан Ибелинский, теперешний супруг королевы Марии, шепнул своему брату:

– Следи за волком, когда он прикидывается шутом.

– Следи за ягнятами, – отозвался Балдуин Ибелинский, не отрывая глаз от молодой пары, опустившейся на колени перед Стефанией. – Юный Гемфри кажется слишком мягким, чтобы стать королем. Но Торон – это название, которое может прекратить распри.

Когда приветствия завершились, путникам поднесли вина – промочить горло. В комнаты в замковых башнях, прохладных благодаря толстым стенам, принесли ароматную воду в серебряных кувшинах. Здесь гости смогли прилечь на пуховых подушечках и шелковых покрывалах. На столах, инкрустированных слоновой костью и серебром, стояли чаши с инжиром и яблоками, возвышались хрустальные графины с напитком, сделанным из гранатового сока.

– Рейнальд Шатильонский живет королем, – заметил Гуго Сент-Авольд, совершавший паломничество из Франции и отправившийся со своим восточным кузеном Ренье сопроводить посольство Ибелинов. – Пожалуй, даже у французского короля нет таких шелковых портьер и серебряных ламп.

– В Иерусалимском королевстве, – мрачно откликнулся кузен Ренье, – жизнь важного сеньора коротка. Вот он и наслаждается ей, пока может.

Гуго осмотрел ковер, и на его лице отразилось сомнение. В Сент-Авольде не придавали значения таким вещам, никто не страдал от их отсутствия. Это же такое громадное невезение – приехать сюда во время перемирия и не иметь возможности биться с неверными. Несмотря на все воинственные речи этих сеньоров, они разнежились при такой-то жизни и предпочитают перемирие честному выполнению своего христианского долга. Он открыл рот, чтобы проворчать:

– Если бы только король Балдуин… – Но тут он вспомнил о короле Балдуине и умолк.

– Король уже не может передвигаться без посторонней помощи, – без обиняков заявил Ренье. – У него гниют руки и ноги, говорят, что в его покоях день и ночь курятся благовония, чтобы заглушить запах разложения.

– Как эти благовония здесь, – сказал Гуго, презрительно ткнув пальцем в сторону чаши, стоявшей наготове у очага, полного дров на случай дождливых дней, когда в башне становилось сыро и холодно. Про себя он подумал, что от Керака, да и всего Иерусалимского королевства воняет разложением.

Несомненно, королю Франции недоставало таких ламп и портьер, как в Кераке. Безусловно, у него не было таких поваров, таких дорогих приправ, такого разнообразия мясных блюд, таких маленьких конфеток и пирожных с миндальной пастой и такого сладкого глинтвейна. Королева Мария, любившая хорошо поесть, во время пира смягчилась, а Стефания, как только Балиан Ибелинский, сидевший рядом с ней, похвалил музыкантов, послала им блюдо со своего стола.

Рейнальд раскраснелся. Спереди на его тюрбане красовался рубин размером с голубиное яйцо.

– Я нашел его, – хвастался он королеве Марии, – в мешке у одного из тех купцов, на которых мы налетели в прошлом году. Он предназначался для Саладина.

Его громоподобный голос разносился по залу, и все разговоры прекратились.

– Правда ли, – негромко спросил Балиан Ибелинский, – что, когда вы нарушили перемирие и отказались вернуть добычу даже по приказу короля Балдуина, Саладин поклялся…

– Отрезать мне голову самолично! – Рейнальд рассмеялся и погладил свою шею. – Пока она все еще у меня на плечах. Короткая жизнь – веселая жизнь, говорит пословица, но у меня есть другая: самые веселые живут дольше других. – Он осушил свою чашу, велел наполнить ее заново и, размахивая ей, поднялся с места. – Провозглашаю тост за государя. Долгих лет жизни королю Балдуину!

Балиан Ибелинский вскочил:

– Сядьте, как не стыдно!

Но утихомирить Рейнальда было трудно.