Крестовые походы

В ту ночь свадебный пир был особенно великолепен. Щедрая трата продовольствия просто поражала, такая расточительность всякого лишала аппетита. Вражеские баллисты начали бить по внешней стене, и глухие звуки падающих камней напоминали, что запасы в замке когда-нибудь иссякнут.

– Рейнальд говорит, что осада скоро будет снята, – прошептал Гуго Сент-Авольд, в котором Рейнальд нашел родственную душу. – Иерусалим не позволит себе потерять Керак.

Ренье прикусил губу. По крайней мере в сотый раз он не мог согласиться со своим самонадеянным родственником из Франции, напичканным понятиями столь же устаревшими, как их знаменитый предок. Королевство лежало словно созревший орех, зажатый между челюстями Саладина – Египтом и Дамаском. Когда король Балдуин мог сражаться, он не позволял челюстям сомкнуться и сам вел своих подданных в бой. Но теперь никто не подчинялся королю, который лишился способности передвигаться, почти ослеп, не говорил, а что-то бормотал за занавесками и распространял ужасный запах гниения. Его сестра Сибилла со своим никчемным мужем и пальцем не пошевелят ради спасения новобрачных, которые станут их соперниками в борьбе за трон. Сибилла и Ги слишком глупы и не могут понять, что потеря Керака оголяет фланг всего королевства.

В этот момент в зале появилась процессия, демонстрировавшая яства, которые госпожа де Мильи посылала Саладину. Собственными ручками она приготовила восхитительное жаркое, которое было уложено в центре позолоченной короны, украшенной гербом Торона. Кроме того, главный повар испек пирог в форме замка Керак, нарядно украшенный флажками и ярко расписанными маленькими деревянными фигурками. Далее следовали сладости, выполненные в виде золоченого гнезда с яйцами и сидевших рядом пары горлиц. Другие лакомства, испеченные в виде сердечка или узла восьмеркой, символа преданности и любви, были уложены в рожки, в изобилии украшенные лентами. Процессию замыкало блюдо, на котором, увитый лавровыми листьями, лежал портрет Стефании с рассыпанными по плечам золотыми волосами.

Королева Мария пренебрежительно фыркнула, но бароны криками выразили свое одобрение, посчитав, что в этом жесте присутствует моральное превосходство. Трубы подали сигнал к переговорам. Пока мост со скрипом опускался, воины с напряженными лицами стояли над воротами и в щели следили за происходящим с «греческим огнем» наготове на случай измены. Судя о других по самому себе, Рейнальд не доверял никому.

Прошло немногим более часа, и посланцы вернулись, нагруженные редкими винами и зрелыми плодами для свадебного стола. Стефании Саладин прислал огромный синий камень и прекрасный свиток, на котором было написано четверостишие персидского поэта Омара Хайяма. Стихи перевел для гостей Гемфри Торонский, имевший репутацию ученого и почитателя великого поэта.

«Да это представление какое-то, а не война», – подумал Гуго Сент-Авольд.

Для жениха с невестой Саладин прислал два одинаковых хрустальных бокала и послание. Если на башне, в которой они будут спать, вывесят флаг, ее не станут обстреливать из баллист. Он пожелал им приятных снов.

Рейнальд хлопнул себя по бокам и разразился громким смехом:

– Клянусь святыми мощами, вы будете спать в западной башне у ворот.

Он говорил о лучшей позиции для наступавших, и в тот самый момент Саладин бросил на эту башню четыре из семи своих баллист.

Саладин крепко держал слово, но, когда дрожащих детей с музыкой и смехом уложили на брачное ложе, машины продолжали стрелять по другой стороне ворот, и грохот камней легко проникал через щели окон. Новобрачные лежали в постели обнявшись, прислушиваясь к ударам и вздрагивая.

– Я не очень-то хочу быть королевой, – шепнула принцесса своему юному мужу.

– А я – королем, – признался Гемфри Торонский.

Наутро Рейнальд велел огородить на большом дворе участок, и на нем провели турнир на мечах, в котором Гуго Сент-Авольд выиграл венок, пожалованный ему из рук новобрачной. На следующий день проходили соревнования по борьбе и травля леопарда. Он терзал собак, дамы вопили, а мужчины заключали пари. Каждый вечер устраивали танцы. Замок Керак изнурял себя в празднествах, его хозяева не обращали внимания на красные глаза принцессы, раздражительность королевы Марии и угрюмые взгляды Ибелинов. Постепенно нервное напряжение выросло настолько, что не все могли с ним справиться. Госпожа де Мильи надрала уши своей невестке и запретила ей встречаться с матерью наедине.

– Знаю я, что она говорит у меня за спиной, и не собираюсь это терпеть. Пора тебе научиться поддерживать своего мужа.

Королева Мария в ярости пришла к Балиану. Всего через четыре дня после свадьбы ее предает собственная дочь! Балиан обещал поговорить с Рейнальдом, но осторожность взяла верх и заставила изменить решение. Он всего лишь спросил, получены ли уже сигналы маяка, обещающие помощь.

Рейнальд проявил полное безразличие. Он заметил, что маяк, конечно, мог успокоить обитателей замка, но и предупредил бы Саладина. В любом случае его добрый друг, магистр ордена тамплиеров, должен о них позаботиться.