Крестовый поход

– Да уж, воинство, – сплюнул под ноги Лешка. – Можно себе представить, что им подобные творили в Константинополе больше двухсот лет назад!

– Куда теперь? – подъехав ближе, негромко спросил Леонтий. – Что-то у меня нет большой охоты жечь, грабить и убивать… И. как это? Напиваться черной басурманской крови.

– Поедем к западным воротам, – Алексей решительно мотнул головой. – Разыщем Здравко, попрощаемся, да попросим у короля или у воеводы грамоту… Что б подтвердить, что мы здесь воевали.

– А дальше? – хором поинтересовались близнецы.

– А дальше… – Лешка усмехнулся. – Что до меня, так я, пожалуй, отправлюсь домой, в Константинополь. У меня, в конце концов, именно на эту осень намечена свадьба! Сколько можно откладывать? Кстати, вас тоже приглашаю! – старший тавуллярий с улыбкой взглянул на близнецов.

В кольчугах, с болтавшимся на перевязях саблями, в пропыленных сапогах, те выглядели настоящими воинами. Какие там, к черту, артисты!

Выслушав Лешку, братья переглянулись – похоже, они иногда понимали друг друга без слов.

– Если позволишь, мы пойдем с тобой, – как самый серьезный, промолвил Леонтий. – В Эдирне у нас все равно никого нет. А старик Периклос и прочие… думаю, мы их сейчас вряд ли разыщем. Может быть, позже…

Алексей улыбнулся – ему почему-то было приятно решенье ребят.

– Только смотрите, я весьма беспокойный спутник, – честно предупредил он.

– Мы видели.

У западных ворот творилось самое настоящее столпотворение! Польские королевские латники, мадьяры, сербские юнаки, румынская пехота – кто только не рвался поживиться пожитками богатых турок… Впрочем, не только турок.

Кто-то их воинов тащил за лапы гуся, видать, собираясь его тут же пожарить, гусь вырывался, гоготал, махал крыльями, даже умудрился хватануть клювом обидчика-похитителя, пока тот не скрутил ему голову. Многие уже выбирались из опустошенных домов, со счастливыми улыбками таща за спиною увесистые тюки награбленного добра. Конечно же, вовсю пользовали и девок… Правда – похоже, никого больше не убивали. Хоть и на этом спасибо.

– Вон Кончевич! – тронув Лешку за рукав, Лука кивнул на небольшую толпу народа, человек, наверное, с десяток. Громко гомоня, те вытаскивали из ближайшего дома какого-то молодого турка…

– Ага! – громче всех орал Кончевич, – Ну, вот, щенок, мы и встретились! Есть Бог на небе! Помнишь Доместицы и мою руку?

Размахнувшись, он ударил турка кулаком по лицу, тот упал наземь, и толпа с криком «Черной крови супостатов напейтесь!» принялась пинать упавшего ногами… Правда, не долго.

– Да это ж девка! – громко закричал кто-то. – А ну-ка, разденем ее.

Полетели в разные стороны части одежды…

– Я, я первый! – кричал Кончевич. – Эта сука мне руку поранила.

Лешка переглянулся с парнями – все трое спешились, Леонтий подхватил поводья… Девка? Турчанка? Правда, это могло быть и совпадением, но…

Толпа радостно гоготала… И вдруг резко стихла! Так лопается струна… Все попятились от турчанки, словно бы та оказалась больной какой-то страшной заразной болезнью. Даже надменный серб Генчо Кончевич – и тот поумерил пыл, даже подтянул штаны.

– Родинка, – негромко произнес он. – Вы выдели? Родинка… Да это ж та самая ведьма… А ну, вяжите ее, ребята, да смотрите, больше не бейте. Я лично доставлю ее воеводе в целости и сохранности!

– Что тут такое происходит, Генчо? – подбежав ближе, спросил Алексей, уже узнавая в сидевшей на мостовой голой избитой девчонке Феклу… то есть – Халию.

– Да видишь, поймали турка… Того самого, что ранил мнея под Доместицами. Хотели казнить – а он оказался девкой, ну тогда раздели… А на спине… Да смотри сам! Во-он, под левой лопаткой… видишь?

– Ну, вижу, родинка, кажется.

Кончевич усмехнулся:

– Не кажется – а так и есть! Это ж примета!

– Какая еще примета? – не понял Лешка.

– Да ты что, не слышал, что ли? В начале осени эта сучка чуть было не погубила самого короля! – Генчо оглянулся по сторонам, и, понизив голос добавил. – Пробралась, видишь ли, в королевскую постель, а потом… Короче, если б не верные слуги – не было бы у поляков и венгром короля! Правда, эта тварь неизвестно, каким образом, ухитрилась бежать. Так ведь ее тогда и не поймали, хотя приметы были разосланы, и гайдуки раздевали всех подозрительных девок… впрочем, не только подозрительных…

Однако! Старший тавуллярий в который раз уже подивился уму и самообладанию Халии – это ж надо, так изменить облик! Прикинуться такой убогонькой замарашкой, которую не то, что раздеть – дотронуться страшно! Как еще башибузуки на нее польстились? Наверное, от бедности только…

Халия спокойно сидела на мостовой, обняв руками подтянутые к животу ноги и опустив голову. Черные растрепанные волосы ее падали на плечи и спину, но все же под левой лопаткой хорошо просматривалась родинка.

– Ну, что стоите? – Генчо Кончевич раздраженно посмотрел на сербов. – Сказал же – вяжите ее!

– Но… господин сотник… Она ж ведьма!

– Эх, храбрые воины… – Кончевич с презрением сплюнул. – Ничего нельзя поручить. Дайте сюда веревку!

Рывком подняв пленницу, он заломил ей за спину руки и, умело связав, подтолкнул:

– Шагай!