Крестовый поход

Хеда молча смотрела на свой рюкзак, а Дженн не могла отделаться от чувства, что она ужасно все запутала. Свернувшаяся калачиком на постели, прижимая к груди банку с лимонадом, в желтой пижаме и зеленых носочках похожая на цыпленка, маленькая сестренка казалась Дженн совсем юной и беззащитной. Глаза ее распухли от слез. Обе девушки устали до изнеможения. День тянулся бесконечно долго, и ссора с отцом сказалась на всех присутствовавших. После похорон, сидя за рулем, отец не сказал Дженн и трех слов. Хеда то и дело поглядывала то на отца, то на сестру. Мать молча смотрела в окошко; она или все забыла, или же делала вид, что знать не знает, что происходит. «Интересно, — думала Дженн, — как маме удается не замечать возникшее напряжение».

Дженн сложила черное платье, которое специально для похорон одолжила ей Скай, и аккуратно положила его между черными джинсами, черной футболкой и гетрами, которые она обычно надевала в постель. Поступив в Академию, пижам Дженн на ночь больше не надевала. Если объявят тревогу, она будет почти готова к бою.

Потом уложила сумочку с туалетными принадлежностями и боевые колья, сосуды со святой водой. Оружие всегда должно быть под рукой; в Испании охотники не покидали территории Академии невооруженными. В Беркли сейчас было десять часов вечера. Она снова вспомнила про пустые могилы; интересно, сколько свежеиспеченных вампиров этой ночью встанут из-под земли и примутся рвать глотки новых жертв, действуя скорее как оборотни, а не вампиры, потому что без «крестного отца» некому показать, как надо правильно пить человеческую кровь.

«Сегодня я уже ничего с этим не могу поделать», — думала Дженн, одну за другой расстегивая липучки карманов на походных штанах. Она положила еще пару светящихся в темноте пластиковых распятий и проверила, сколько святой воды осталось в пластиковой и стеклянной бутылках. Стеклянные служат метательным оружием, поскольку стекло при ударе разбивается. Заранее очищенные от кожуры зубчики чеснока от нехватки воздуха в коробочках побурели, но не потеряли своей остроты, хватит как минимум еще на неделю.

Шестидюймовый кол она сунула в узкий, длинный карман, нашитый вдоль бедра. Дженн выстрогала его из ветки дерева, растущего на заднем дворе, в день похорон, перед самым рассветом, когда от возбуждения ей не спалось. В аэропорту Сан-Франциско придется его выбросить; в багаж она ничего сдавать не будет, и кол посчитают оружием.

— Какой он у тебя коротенький, — заметила Хеда, потягивая лимонад. — Надо очень близко подходить, чтобы… м-м-м… — она руками показала, как наносить удар.

— Чтобы вонзить кол вампиру прямо в сердце, — закончила за нее Дженн. — Ага. Чертовски близко.

Открыв рот, Хеда смотрела на сестру во все глаза, как на какого-нибудь героя из сказки. Это ее немного смущало. Она чувствовала себя обманщицей. Ведь из-за нее чуть не погибла Эрико.

«Может, стоит остаться здесь? — проговорила она про себя. — Можно было бы научить драться Хеду, и мы бы вместе стали защищать Сан-Франциско от вампиров».

На самом деле думала она совсем о другом. Ей было страшно, по-настоящему страшно; когда она вернется обратно в Испанию, надо будет обязательно исповедаться, рассказать отцу Хуану все, все, что ее беспокоит, — она боялась, что из-за нее кто-то может погибнуть. Исповедь должна облегчить ей душу. Говорят, что исповедь несет душе только благо. Но принесет ли она благо в ее дальнейшей судьбе? Что, если отец Хуан отпустит ей грехи, а потом вышвырнет вон из отряда?

Со вздохом она повесила вещмешок на плечо; Хеда вздрогнула и поставила банку с лимонадом на столик.

— Ты же не уезжаешь прямо сейчас? — резко спросила она.

— Уже темно, — отозвалась Дженн, сняла вещевой мешок и поставила возле закрытой двери. — Вампиры выползают подышать воздухом. Слишком опасно, — прибавила она, и до нее вдруг дошло, что она разговаривает как охотник.

Хеда бросила взгляд на окно.

— Тиффани сегодня собиралась с одним из них сходить куда-то… — Она запустила пальцы в свои шелковистые светлые волосы. — У них вся семья вступила в группу «Давай потолкуем».

— Не может быть, — изумленно прошептала Дженн.

Группы «Давай потолкуем» состояли из людей и вампиров, регулярно встречающихся для того, чтобы «наводить мосты», то есть оправдывать войну, а заодно и вампиров, которые убивают людей и пьют их кровь. Когда в Саламанке услышали про такие группы, сначала никто не поверил. Но потом на стенах древнейшего испанского города появились афиши со словами Grupos de Paz— «группы мира», которые по сути были тем же самым.

— С ума сошли. Это же… это хуже, чем просто безумие, — сказала Дженн, садясь на свою кровать.

Она подняла полевую куртку с нашивкой саламанкийцев; лучше спрятать ее подальше в вещевой мешок. Клапан на липучке может случайно расстегнуться, и все увидят, что она охотник за вампирами. Если люди здесь с удовольствием ходят на собрания таких групп, как «Давай потолкуем», охотнику может не поздоровиться.