Крестовый поход Махариуса

Я улавливаю феромонный след чего-то нового, человеческий запах, который, к моему удивлению, не говорит о страхе или ужасе, который несет ледяной привкус спокойствия и самоконтроля. Я кручу головой, выглядывая его источник.

К отбросам, готовым броситься наутек, шагает человек в длинной черной шинели. Он кажется опрятнее, более стоическим и дисциплинированным, чем прочие, впрочем, это то же самое, что говорить, как будто один монкей выглядит менее идиотично, чем другие, швыряя свои экскременты в решетки клетки. Он выкрикивает приказы, но паникующая толпа не обращает на них внимания. Тогда он достает пистолет и казнит одного из бегущих людей. Я слегка раздражен. Новоприбывший грозит нарушить симметрию моего труда. Есть только один способ пресечь подобное непотребство, а это значит, что он должен занять место только что убитого человека.

Я приземляюсь перед человеком в черной шинели.

— Ксеноотребье! — рычит он. Этот человек чуть догадливее, чем остальные. — Умри!

Устройство-переводчик придает его голосу плоский металлический звон. Человек направляет на меня пистолет, чтоб пристрелить, как своего бежавшего сородича. Стремительно двигаясь, я наслаждаюсь тем, как у него изо рта брызжет пена, когда он пытается взять меня на прицел. Я рад, что решил пощадить его, поскольку сокрушить его волю и научить послушанию будет куда как веселее, чем просто убить.

Я хватаю его за запястье прежде, чем он успевает нажать на спусковой крючок. Бью в нервный узел, способный, как я давным-давно узнал, обездвижить человека, и одним ударом вырубаю его с презрением, которое, уверен, он позже поймет. Остальное стадо панически бежит. Я поочередно расправляюсь с ними, расходуя пару дополнительных мгновений на то, чтобы тела падали приятным для глаза узором, кровь хлестала наобум, но красиво, и было видно, что над опустошением поработал изощренный разум.

Я в раздумьях останавливаюсь среди сотворенной мною картины. Это были несколько минут приятного отдыха, но работа сделана. Вновь открываю каналы связи и выслушиваю последователей, которые занимались собственными делами.

Похоже, так называемые защитники этого некогда священного места не сумели и им оказать сколь-либо значительного сопротивления. Это печально. Во Вселенной осталось так мало вызовов, так мало интересного. Я слушаю доклады о захваченных пленниках, и это поднимает мне настроение. Скоро начнутся пиршества, состязания гладиаторов и увеселения с нашими новыми рабами. Хоть что-то хорошее.

Этот жалкий мирок теперь наш. Мы установили плацдарм. Вскоре я открою Врата Древних и заполучу их утраченные сокровища. Я сделал первый шаг на долгом пути обратно в Комморраг, к триумфу над врагами.

Доклады поступают ко мне со всей ничтожной планеты. Ее оборона настолько убога, насколько и предполагали разведчики. Города пали. Башни-цитадели — под нашим контролем. Население большей части континента покорено. Теперь мы — хозяева этой долины и вскоре заполучим ее древние, сокровенные тайны. Людям нас не остановить.

Эти долины играют важную роль в их примитивной вере. Естественно. Они взирают на творения высшей расы, и какими бы слабыми ни были наши предки, в великом плане бытия те эльдары все равно настолько превосходили людей, насколько человек стоит выше ящерицы.

Я отгоняю подобные мысли. Не знаю, зачем вообще раздумываю над подобным. Должен признать, в этом месте присутствует что-то слегка тревожное. Храмы наших предков вздымаются над нами, словно могилы позабытых богов, и в определенном смысле так оно и есть. Я поднимаюсь по холму, по пути принимая почтительные салюты от своих воинов. Их дисциплина оставляет желать лучшего — некоторые уже начали пиршество, заживо свежуя жертв, чтобы поглотить их приятную агонию. Я запоминаю имена живодеров и позже накажу их в должной мере неприметным образом. Они поймут мое послание.

Я останавливаюсь под сенью храма Полуночно-Темного. Мне пришлось преодолеть немалый путь, дабы найти это святилище в месте, где никто из моих врагов не догадался бы искать. Мои противники все еще сидят в Комморраге, погрязнув в своих бесконечных распрях и интригах. Неужели лишь я один читал древние книги? Едва ли. Я научился не доверять удаче. Слишком часто она оказывается улыбающейся маской, скрывающей планы врагов. Когда Вселенная преподносит подарок, не поленись присмотреться внимательнее. Многим она протягивает отравленную чашу, так похожую на кубок победителя. Мне пришлось заплатить высокую цену, чтобы это понять. Цена поражения в комморрагских интригах велика.

Я разглядываю огромный вход. Надо мною нависает таинственный каменный гигант. Его прекрасное лицо, длинное и худощавое, несколько напоминает мое. У гиганта заостренные уши. Он высок и строен в сравнении с теми нескладными человеческими трупами, на которые взирает.