Крестовый поход Махариуса

— Не знаю, Лемюэль. Такое чувство, будто дело в самой планете. Все здешние болезни кажутся проклятыми. Они постоянно становятся все более сильными и вирулентными. Они скрещиваются, словно собаки.

Из-за упоминания скрещивания я понял, что он выходец из сельского района Гроссланда, который и сам по себе был сельским миром.

— Вы сказали, что болезни становятся сильнее. Откуда вы знаете?

— Они убивают быстрее, распространяются скорее и становятся особо вирулентными. И к тому же симптомы делаются более тревожными. Такое чувство, что кто-то использует болезнетворные споры в качестве оружия.

— Это возможно?

— Ты слышал истории. Так поступали древние. Думаю, некоторые техномаги способны на подобное.

— Довольно грязный способ ведения войны.

— Большинство способов таковы, — ответил медик, — если задуматься.

Я вспомнил о снарядах с газом и прятавшихся в отхожих рвах смертниках коммандос и не смог с ним не согласиться. Я вспомнил о сотнях и сотнях тел, валявшихся на ничейной земле, обо всех людях, утонувших в грязевых ямах, сожранных крысами и погибших из-за отказов противогазов. Наверное, я поморщился.

— Что? — спросил медик.

— Просто подумал, что здешняя война оказалась самой грязной из всех, которые я повидал на своем веку, а некоторые места, где мне довелось побывать, были действительно неприятными.

— Ты ведь телохранитель Махариуса?

— Уже больше четверти стандартного века.

— Ты встречался с ним?

— Во время нашей первой встречи он наградил меня медалью за отвагу. Тогда я еще состоял в Седьмом Велиальском.

— Кто он?

Я посмотрел на медика. Он был немолод, хорошо образован, не походил на больного, однако все равно хотел узнать о легенде. Даже тогда, в затянувшуюся пору проволочек и разочарований, она все еще сияла вокруг лорда верховного командующего, словно нимб вокруг головы святого.

— Сложный вопрос, — признался я.

— Думаешь, его действительно коснулся Император?

Независимо от предстоящего моего ответа я ступил на опасную землю. Если я скажу «Да», то перейду в религиозную плоскость, в которой не силен. Если отвечу «Нет», меня могут обвинить в непочтительности к Махариусу, если этот человек окажется одним из религиозных фанатиков, которых все больше и больше притягивала легенда Махариуса.

— Он — величайший генерал эпохи, — выкрутился я.

— Значит, ты думаешь, что он одолеет Рихтера?

— Думаю, он одолеет любого, — ответил я, — со временем.

— Чего-чего, а времени у нас было достаточно, — сказал медик.

Мог ли я недооценить его? Он был из критиков Махариуса, стремившихся подкосить боевой дух солдат? Возможно, он просто выражал свое мнение, однако в нынешние времена это могло оказаться опасным, в частности, потому, что он разговаривал с человеком, который, как ему было известно, входил в свиту лорда верховного командующего.

— Мы пробудем здесь столько, сколько потребуется, — ответил я со стальными нотками в голосе, дабы он правильно истолковал то, что я хотел до него донести.

— Надеюсь, — сказал он. — Но все равно я чувствую, что наше время подходит к концу.

Учитывая то, в каком положении находился медик — заключенный в форте, в котором заканчивались припасы, с надвигающейся атакой еретиков, — его сомнения были совершенно понятны, хотя я невольно думал, что в прошлом он никогда не высказал бы их вслух. В прошлом никто и никогда не сомневался в Махариусе.

Впервые я задался вопросом: разделяют ли подобные мысли прочие воины Крестового похода? Впервые я задался вопросом: не испытываю ли и сам такие же сомнения? Эти мысли витали у меня в голове несколько секунд, прежде чем я прогнал их. Сейчас не самое лучшее время, чтобы усомниться в своих верованиях.

Я посмотрел на рану. Медик уже успел промыть ее. Темные круги вокруг порезов от колючей проволоки немного сошли, хотя из одного вытекал зеленый гной. Медик перемотал ногу марлей и сказал:

— Держи ее в чистоте и не снимай повязку, пока не заживет. Иначе потеряешь ее, или того хуже.

Я встал и сместил на ногу вес. Она выдержала, но я почувствовал укол боли и понял, что готов к бою не на все сто. Сомневаюсь, что хоть кто-то на передовой был готов. Я поковылял к двери, помня, что скоро мне нужно явиться к Гробовщику с докладом.

— Если увидишь Махариуса, скажи, что Гроссланд все еще за него, — произнес медик. Он говорил с решимостью в голосе и наверняка хотел, чтобы его слова прозвучали как заявление о верности. Было непохоже, будто он боится, что я доложу о нашем разговоре. Однако почему-то медик почувствовал, что должен сказать это от своего лица и от лица полка. Когда-то это просто принималось как данность. В Крестовом походе многое изменилось.

— Непременно, — ответил я, опустив руку ему на плечо.

Он был порядочным человеком, пытавшимся сделать все возможное в сложных обстоятельствах, и это вызывало во мне уважение.