Крестовый поход машин

Серена сидела рядом с матерью на скамейке у края пруда. Манион почил в мире, прожив насыщенную хорошую жизнь. Если бы только он прожил еще немного, чтобы дождаться конца этой проклятой войны.

Все тридцать пять лет Джихада боль этой трагедии не покидала Серену Батлер. Боль дала себя знать при воспоминании об уничтоженном населении Чусука или о кровопролитии на Хонру, в другие моменты страдания были личными. Серена не собиралась отрекаться от клятвенного долга – руководить борьбой с мыслящими машинами, но ей очень хотелось, чтобы у нее оставалось время на размышления и наличное горе. Она подумывала съездить в Зимию и несколько дней провести в одиночестве возле украшенной цветами могилы отца. Но ей не хотелось видеть многочисленных толп.

Она взглянула вверх, на зеленый склон холма. Там, на вершине, находилась другая гробница, где лежало сохраненное тело ее единственного ребенка. Ее малыш стал невинным символом человеческого духа, абсолютной антитезой машинной жестокости и воплощенной бесчеловечности. Помолчав, она сказала:

– Да, мы потеряли двух Манионов. Но Лига останется, и Джихад будет продолжаться и без них.

Но в душе Серена сознавала, что со смертью отца рухнул один из столпов Лиги Благородных.

Она протянула руку и обхватила пальцы матери. Настоятельница ответила на прикосновение, сжав пальцами ладонь дочери, сначала слабо, потом пожатие стало сильнее. Глаза Ливии расширились, она вздохнула, и в этом вздохе было не только ее личное горе, не только ее личная печаль. Серена попыталась обнять мать за плечи, но та вдруг пошатнулась и упала со скамейки. Серена склонилась над телом матери, приподняла ей голову и закричала, зовя на помощь.

Долгое, бесконечно длинное, мучительное мгновение Серена смотрела в открытые безжизненные глаза. Хотя Ливия и Манион Батлер жили раздельно, каждый захваченный своим делом, между ними всегда существовала Невидимая связь. Они были женаты больше полувека. И теперь Ливия ушла к своему любимому мужу.

Хотя Серена спала очень мало, на следующий день она делала все с невероятной энергией. Великий Патриарх потом заметил, что она показалась ему более свежей, более вдохновленной, чем когда-либо, словно она была заряжена какой-то новой формой энергии.

Но дело было не в энергии – чувство пустоты сменилось неистовым гневом, как будто в мозгу ее что-то переключилось. Мыслящие машины – бессмысленные, ненавистные машины – лишили ее всего. Эти потери значили для нее больше, чем она могла выразить словами.

По прошествии стольких лет ей было невыносимо горько, что битва еще не выиграна. Несомненно, это было каким-то образом связано со слабостью человеческого духа, недостатком решимости. Значит, она должна как-то это переменить.

Жрице Джихада отчаянно не хватало мудрого совета матери. Если бы она хоть один-единственный раз могла встать и поговорить с дочерью! Не хватало Серене и когитора Квины. Теперь, как никогда раньше, нужна была ей великая мудрость. Но к кому могла она обратиться?

После долгого размышления она решила, что настала пора сделать что-то новое, сменить параметры. Восемь лет назад они с Иблисом Гинджо щедро снабдили когиторов из башни из слоновой кости новыми посредниками. У хорошо подобранных добровольцев было достаточно времени, чтобы убедить Видада и его пятерых товарищей поделиться своими знаниями и мудростью. Серена уже устала ждать результата.

Она вздрогнула. Если когиторы из башни из слоновой кости отказываются приезжать, она сама к ним поедет.

Пока шли приготовления к скромным, но торжественным государственным похоронам бывшего вице-короля Лиги Благородных и настоятельницы Города Интроспекции, улицы, украшенные оранжевыми ноготками, знаменовали скорбь народа. Стоя у окна, Серена смотрела на символические цветы. Сколько людей слепо идут за ней на смерть! Прибывший на краткое заседание Совета Вориан Атрейдес, занимающийся привлечением в Лигу несоюзных планет, сообщил об еще одной трагедии – о гибели колонии на горнодобывающем планетоиде Риссо. Его сообщение повергло членов Совета в оцепенение. В купола с атмосферным воздухом был пущен усыпляющий газ, и до того, как разрушить предприятия, противник похитил всех людей.

Стоя перед Сереной, Вориан заканчивал свой доклад. На лице Иблиса Гинджо застыла маска потрясения, но Серене показалось, что в глазах его мелькали искорки, словно он был рад слышать эти жуткие новости. Серена вообще питала к Иблису двойственные чувства. Несмотря на то, что некоторые действия его были весьма спорными, она понимала, что Иблис никогда не изменит Джихаду. Озабоченная Серена отвела взгляд, потом посмотрела на Великого Патриарха. Теперь в его взгляде она не прочла ничего, кроме печали.

Вориан предположил, что люди с Риссо были похищены мыслящими машинами, которым потребовалась человеческая рабочая сила на каких-нибудь отдаленных планетах. Серена почти соглашалась с ним, но все же что-то вызывало у нее удивление.