Крестовый поход машин

Перед каждым раундом тренировки Йоол Норет говорил эту фразу своему механическому сенсею, и Хирокс делал все, что было в его силах, чтобы угодить хозяину. Со своим дополнительным адаптивным модулем боевой робот превратился в инструктора с потрясающей интуицией, особенно если учесть, что в свое время он был запрограммирован убивать людей.

Йоол бросился в тренировки с самозабвением, какого не было у него до смерти отца. Это уже были не тренировки – это была настоящая одержимость. По вине Йоола трагически погиб Зон Норет, и чтобы успокоить свою совесть, он должен был нанести Омниусу больший ущерб, чем два мастера меча. Это был его крест. Йоол не замышлял смерти старому ветерану, но жестокая философия Гинаца приучила его к тому, что на свете нет случайностей, нет оправданий неудач. Каждое событие есть следствие цепи поступков. Намерения неважны в свете действительных исходов.

Йоол не мог винить в происшедшем никого, кроме себя; не было также никого, кто мог бы принять его извинения или разделить его ответственность. Вина молодого человека в такой степени стала частью его существа, что превратилась в движущую силу. Умирая, Зон Норет завещал сыну стать великим бойцом, лучшим из всех, кого когда-либо порождал Гинац.

Йоол принял эту задачу со всем жаром мести.

Почти сверхчеловеческий рост умения – даже от его и без того высокого уровня – шел будто изнутри, разбуженный одержимостью. Согласно гинацским верованиям, дух какого-то древнего неизвестного наемного воина существовал в его теле в новом воплощении, хотя и не осознанном. Йоол чувствовал, что инстинкт предков жжет его кровь, наполняя каждую мышцу, когда он дрался с Хироксом, вооруженным до зубов всем, чем только возможно, – от сложных импульсных мечей до простых дубин и голых рук.

Желтый оптический сенсор сенсея загорался, когда ему приходилось повышать свой уровень, чтобы не отстать от своего ученика.

– Ты быстр, как машина, и вынослив, как человек. В совокупности эти качества делают тебя невероятным противником, Йоол Норет.

Норет, работая импульсным мечом своего отца, поражал у механического сенсея узел за узлом, а сам получал только синяки и царапины.

– Я стану проклятием Омниуса, его кошмаром. – Йоол бросился вперед, наступая еще беспощаднее, еще тверже, превосходя даже интенсифицированные способности механического бойца, который продолжал адаптировать и наращивать свои возможности.

И наконец целеустремленный воин превзошел машину.

Стоя на том самом месте, где погиб его отец, младший Норет атаковал бронированную левую ногу робота, потом правую и, поднимаясь все выше, поразил все шесть вооруженных рук, вывел из строя все системы, пока наконец робот не превратился в обездвиженную металлическую статую. Одни только оптические сенсоры робота продолжали ярко светиться, как ночные звезды на темном небосклоне. Без всякой злобы или злорадства, подчиняясь всего лишь горячке боя, Норет подпрыгнул и ударил ногой робота в туловище, опрокинув его на утрамбованный мягкий песок.

– Вот, я победил тебя! – Он склонился над поверженным механическим учителем. – Снова.

Ответ робота, прозвучавший с земли, был лишен выражения и эмоций, но Йоолу показалось, что он уловил в нем нотки гордости.

– Мои адаптационные модули достигли пределов своих возможностей, мастер Норет. Если вы не запрограммируете во мне дополнительные функции, то могу сказать, что вы усвоили все, чему я мог вас научить. – Левая нога робота дрогнула – перезагружались алгоритмы адаптации. – Теперь вы готовы ко всему, что может применить против вас мыслящая машина.

На главном острове Гинацского архипелага Йоол Норет дрался с другими учениками-наемниками. Как правило, ученики выживали в поединках – они проходили под строгим надзором при ограниченном выборе оружия.

Все члены Совета ветеранов знали Зона Норета, погибшего отца Йоола, плечом к плечу сражались с ним против мыслящих машин, но молодой человек должен был сам заслужить честь и уважение – это было средством достижения его цели. Он отчаянно хотел вступить в ряды бойцов джихада, чтобы начать самому уничтожать роботов Омниуса… и выплачивать свой личный долг.

Население Гинаца было разбросано по сотням поросшим буйной растительностью островам с разными природными условиями. Там можно было вести мирную жизнь – богатые рыбные ловли, тропические фрукты, орехи, плодородная вулканическая почва, – но вместо этого на островах возникла культура воинов, прославивших имя своей родины по всей Лиге Благородных.

Молодежь использовала все особенности местности и естественные опасности, чтобы совершенствовать свое боевое искусство. Местные жители всегда противостояли мыслящим машинам – это началось еще в эпоху титанов. Изолированный и отдаленный Гинац был единственной планетой, сумевшей отразить натиск роботов с испорченной программой, которых титан Барбаросса натравил на Старую Империю в первой волне своих завоеваний. За последние четверть века джихад Серены Батлер достиг невероятного накала, и от Гинаца требовалось все больше и больше воинов, отчаянно необходимых Армии джихада.