Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус

Изнутри сокровищница была похожа на мавзолей. За толстыми стенами располагались сейфы, в которых Легислатура держала слитки драгоценных металлов, финансовые отчеты, налоговые архивы, вещи художественной ценности и многое другое, стоящее сохранения. Вещи и кипы документов были свалены как попало, будто хлам на чердаке, порой громоздились в проходах между шкафами. Пол и стены сокровищницы были облицованы красным и черным мрамором, редкие окна представляли собой длинные узкие щели, и слабый дневной свет почти не проникал внутрь.

Помимо разнообразного хлама в сокровищнице обнаружилось несколько небритых смущенных охранников, которых Пьеретта вместе со слугами отправила на поиски зубов. Люди зажгли свечи и лампы, маленькие круги желтого света силились разогнать сумрак. Приад вдруг подумал, что вся их компания смахивает на расхитителей гробниц, ворующих погребальные дары из склепа какого-то древнего короля. Сержант понадеялся, что такие мысли навеяны атмосферой данного места, но дурное предчувствие заставляло его опасаться, что сокровищница действительно скоро может превратиться в могильник.

Он смотрел на пачки старых картин и груды пыльных бухгалтерских книг, задаваясь вопросом, до какой степени ему следует включаться в поиски. Это не его сокровища, чтобы рыться в них. Антони распорядилась, чтобы слуги в первую очередь открывали и обыскивали сундуки и коробки. По красно-черному полу рассыпались старинные монеты, давно изъятые из оборота. Антони изредка делала передышку, чтобы что-нибудь рассмотреть, порой словно недоумевала, зачем кому-то пришло в голову хранить ту или иную вещь, или же бормотала: «Так вот куда это засунули». Заметив выражение лица Приада, она спросила, роясь в маленькой металлической шкатулке:

— Зачем тебе понадобились эти штуковины? — спросила она.

— Чтобы спасти многие жизни, — отвечал Приад.

Антони выждала, думая, что он захочет конкретизировать сказанное, и когда оказалось, что ждать бесполезно, отложила шкатулку и сдернула чехлы, занавешивавшие очередной стеллаж.

— Ты только посмотри!

Там обнаружилась картина. На которой была изображена она сама, в царственном наряде, в раззолоченном кресле. Нарисованная Антони очень походила на ту, которую он помнил по предыдущему визиту на Баал Солок.

— Мой парадный портрет. Его писали через месяц после моего избрания.

— Почему он здесь?

— Мне он никогда не нравился, — ответила она. — Чересчур помпезный, так мне всегда казалось, и я не хотела, чтобы он висел во дворце. Этому образу я никогда не умела соответствовать. Отправила картину якобы на реставрацию и распорядилась тихонько похоронить здесь. Хм-м, ты только погляди. Посмотри на нее. Такая гордячка!

Антони покосилась на Приада:

— Полагаю, что снова верну его во дворец. Повешу над троном. Может, я так никогда не выглядела, но кто теперь возразит? Кто скажет, что я не была такой красавицей?

Подошла служанка, которая что-то отыскала, и верховная законодательница оставила портрет в покое. Приад нетерпеливо подался вперед, но тут услышал, как Антони насмешливо фыркнула:

— Разве это похоже на зубы?

Служанка покачала головой.

— Тогда с чего ты взяла, что это зубы?

Та пожала плечами.

— Не будь дурочкой, — велела Антони. Посмотрела на Приада и улыбнулась. — Пуговицы.

Было слышно, как по крыше и узким окнам сокровищницы стучит дождь.

— Ну и скверный выдался денек, — вздохнула Антони. — Прервемся перекусить?

Приад уже собирался ответить отказом, но тут все свечи одновременно погасли. Сержант мгновенно напрягся, приспосабливая глаза к темноте и закрывая шлем. Некоторые служанки вскрикнули от страха и удивления.

— Это же всего лишь ветер, — пожурила их Антони. — Зажгите светильники снова. Ну же, трут, кто-нибудь!

В темноте послышался треск, вспыхнули искры. Снова одна за другой загорелись свечи, осветив встревоженные лица с широко раскрытыми испуганными глазами.

— За работу, — приказала Антони. Посмотрела на Приада и прошептала: — Это был просто ветер, не правда ли?

— Оставайся здесь, — велел он. — Продолжай поиски.

Он вышел из хранилища, где трепетали огоньки свечей, и двинулся обратно по длинному коридору. Во мраке на визоре шлема светились топографические значки. Услышав что-то, сержант схватился за болтер. На визоре зажегся пунктир программирования траектории выстрела. Приад был осторожен, он не хотел пристрелить какую-нибудь неловкую служанку или охранника сокровищницы.

Вдоль стены располагавшегося по правую его руку зала что-то двигалось. Он повернул туда, ощущая восхитительное чувство слаженной работы своих острых боевых рефлексов. То, что перемещалось в темноте, исчезло за углом. Удивительно тихо для такого большого и тяжеловооруженного воина, Приад завернул за угол.

Посреди коридора стоял, глядя на него, черный пес. Он вилял коротким хвостом и чуть склонил голову набок, вывесив алый язык.

Приад за свою жизнь сталкивался со многими вещами, которые заставили бы смертную душу коченеть от презренного страха. Но у него самого в предвкушении опасности радостно билось сердце.