Крестовый поход на Россию

Лидеры «исторических» партий выражали сомнение в том, что посылка больших контингентов войск на советско-германский фронт склонит Гитлера к пересмотру венского «арбитража». Они полагали, что войны с Венгрией из-за Трансильвании не миновать. Между тем соотношение сил в венгеро-румынском конфликте складывалось не в пользу Румынии. «Вклад» последней в антисоветскую войну, а следовательно, и ее людские и материальные потери были значительно больше, чем у хортистской Венгрии142. Поэтому дальнейшую отправку войск на советско-германский фронт Ю. Маниу и Д. Брэтиану считали опасной для своей страны. Маниу, по сообщению секретных служб, полагал, что после завоевания Одессы Румыния «должна участвовать в антибольшевистской войне символически, посылая только части, укомплектованные легионерами»143. Король Михай придерживался мнения, что войска можно послать только в том случае, если Румынии будет гарантировано возвращение Северной Трансильвании144. Против отправки новых контингентов румынских войск на Восточный фронт высказался 8 января 1942 года начальник штаба румынской армии генерал И. Якобич145. В результате он был отстранен от должности, и его место занял генерал Штефля. Министром обороны кондукэтор назначил верного ему генерала Пантази.

Разногласия, появившиеся между кликой Антонеску и лидерами «исторических» партий относительно степени дальнейшего участия румынских войск в боях на советско-германском фронте, не вызывали беспокойства у правительства. Кондукэтор спокойно взирал на то, что Маниу и Брэтиану копии своих писем, направленных ему, распространяли среди своих сторонников в Румынии и определенных кругов в Англии и США, понимая, что все это делается для создания видимости оппозиции нынешнему курсу. Знал он и то, что Маниу поддерживал тесные контакты с легионерами. Как отмечалось в отчетах тайной полиции – сигуранцы, в начале 1942 года Маниу, завязал переговоры с «умеренными легионерами» о сотрудничестве в вопросе об отмене венского «арбитража». В качестве условия для сотрудничества легионеры потребовали, чтобы Маниу «не был против Германии».

Разъясняя свою позицию, председатель национал-царанистов заявил, что «его действия не носят антигерманский характер, а лишь направлены на возвращение Трансильвании, потерянной по воле держав оси в результате венского диктата, и он первый был бы всецело на стороне держав оси, если бы Германия вернула Трансильванию».

Маниу заверил железногвардейцев, что «не будет поддерживать акции правительства против легионеров»146. Несколько позже он встретился с руководителями железногвардейцев Думитреску-Зэпадой и Казаку Василе, «с которыми, – как сказано в донесении сигуранцы, – обсуждался вопрос о возможности включения определенных легионерских элементов в состав национал-царанистской партии»147.

В связи с появившимися в среде господствующей верхушки, в том числе генералитета, разногласиями по вопросу о степени дальнейшего участия в антисоветской войне Й. Антонеску созвал в феврале 1942 года командный состав армии, чтобы заручиться его поддержкой. На совещании было доложено о политике правительства148. Как отмечается в февральском 1942 года обзоре Генеральной дирекции полиции о внутреннем положении, в кругах «оппозиции» сам факт созыва такого совещания был расценен как признак «очень тяжелой ситуации внутри армии», «наличия сомнений и признаков недовольства»149.

Проводилась и усиленная идеологическая подготовка для оправдания посылки новых контингентов румынских войск на советско-германский фронт. 19 марта 1942 года перед представителями духовенства во главе с патриархом Никодимом, университетской профессуры, преподавательского состава школ выступил М. Антонеску. Назвав свой доклад «Румыния в завтрашней Европе», румынский вице-премьер старался обосновать необходимость дальнейшего широкого участия страны в антисоветской войне. Повторив все старые доводы, он на сей раз основной упор делал на «долг» помочь Гитлеру и Муссолини в их «великой миссии по уничтожению большевизма» и «защите европейской цивилизации», «частной собственности», на роль фашистской Румынии в создании «новой Европы», в «установлении политического равновесия». «Без этого Европа провалится, без этого Европа ославянится, без этого Европа – носительница вечного факела – окунется в царство тьмы!»150.