Крестовый поход на Русь

Начать военную кампанию помешала смерть епископа Альберта в начале 1229 года, которая стала прелюдией к серьезному политическому кризису в Ливонии. Деятельный Альберт, проведший все тридцать лет своего правления в покорении языческих народов, не позаботился о создании легитимной формы передачи власти. На рижской кафедре после его смерти оказались сразу два претендента: каноник Магдебургский Николай, избранный Рижским соборным капитулом, и назначенный архиепископом Бременским Альберт Зуербеер из Кельна. Присланный по распоряжению из Рима новый папский легат Болдуин вместо того, чтобы разобрать возникший конфликт двоевластия, включился в него третьим игроком и взял курс на создание на части Ливонии государства под протекторатом папы с собой во главе. Политическая борьба вокруг опустевшего «трона» Альберта превратилась в настоящую смуту. Болдуин взял под свое правление эстонские земли Гервен и Виронию, граничащие с Новгородом. Во второй половине 1230 года в Ригу явились куршские послы из земли Виндаве. Они просили о помощи, в связи с постигшим страну неурожаем и голодом. Условием получения хлеба стало принятие куршами крещения, однако политическая борьба в Риге фактически свела успех к нулю. Куршский князь Лаймикин, возглавлявший делегацию, сумел разобраться в ситуации и последовал примеру Виестурса. Он заключил два соглашения не с Ригой или меченосцами, а с Болдуином. При этом курши брали на себя обязанность подчиняться непосредственно папе, минуя Ригу, и принимать священников, назначенных Болдуином, а не рижским епископом. В соглашениях также было оговорено, что на Курземе не будут претендовать ни датчане, ни шведы. Память о походах северных викингов еще была жива в куршском народе. Стремление и куршских князей, и Виестурса пойти под власть непосредственно папы было дальновидной дипломатией. Таким образом, они сохраняли перспективу создания собственных государств, а не превращения в немецкую колонию с полной утратой местной знатью права на участие в государственном строительстве и вытеснении местного населения из городской жизни. Избранный епископ Николай не признал соглашений Болдуина с куршами, земли которых считал своей сферой влияния. В новый передел земель вмешался и орден меченосцев, который отобрал у Болдуина Виронию и Гервен. В эти области магистр Фольквин немедленно пригласил 200 немцев из Готланда, передав им лены. Болдуин обратился к папе Григорию IX, тот поддержал его и назначил легатом в Ливонию, Эстонию, Готланд, Данию и некоторые другие области с большими полномочиями. Кроме того, был издан папский запрет на заключение договоров с язычниками и русскими без резолюции Болдуина. В 1232-1233 гг. легат совершил поездку по Германии, собирая крестоносцев для реализации своего плана. В Ливонии его поддержали епископские вассалы, присягнувшие папе, братья из Дюнамюнде и Керхнасского монастыря (близ Дерпта), вассалы Виронии и, видимо, часть эстонской знати. Болдуин объявил свою власть в Вике, Гервене и Виронии и двинулся в поход на Ревель. Но в сражении папские вассалы были разгромлены меченосцами. Часть их, скрывшихся в церкви, братья убили прямо перед алтарем. Болдуин бежал в Ригу, и вскоре покинул Ливонию. На его место вернулся Вильгельм Моденский, уже не имевший как столь далеко идущих планов, так и сил и ресурсов для его осуществления. Идея создания в Ливонии государства под протекторатом Святого Престола фактически провалилась, и вместе с ней исчезла и надежда правителей балтских народов на создание собственных государств путем дипломатических игр с папскими представителями. Единственной альтернативой немецкого завоевания для Земгале и Курземе оставалось дальнейшее сближение с Литвой вплоть до вхождения в новую конфедерацию, как это прежде сделали жемайты.

На северном направлении

В советской и российской исторической литературе всегда был популярен тезис о «двух угрозах» существованию Руси в XIII веке: с запада, от крестоносцев, и с востока — от монголо-татар. В связи с этим уступки русских князей, в особенности Александра Невского, Орде представлялись весьма продуманным и единственно верным политическим шагом, ограждавшим Русь от войны на два фронта, что неминуемо привело бы к погибели государства. При этом угроза с Запада зачастую представлялась более грозной, чем со стороны Орды.