Крестовый поход на Русь

— Скорее, скорее! — кричит Гайдис, пускаясь бегом с бревном, другой конец которого лежитна плече усача. Все молча бегут. Укрыться за щитами нет возможности. Нужно натащить как можно больше горючего материала. Под стенами растет груда бревен и веток. Курши без устали работают под дождем стрел и камней. Место убитых занимают новые воины. Кое-кто надел на себя рыцарские шлемы и железные шапки немцев. Со всех сторон Ригу обкладывают древесиной для поджога. Страшная груда все увеличивается, точно еще один вал появляется вокруг города. Видя это, немецкие стрелки усиливают стрельбу. Стрелы на таком близком расстоянии пробивают даже кожаные панцири и кольчуги. Один за другим падают упрямые курши, но не прекращают своей адской работы. Наконец, крепость кругом обложена дровами. По знаку вождей из-за щитов выбегают охотники с зажженными факелами в руках. Среди них усатый родич Гайдиса. С разных сторон они подбегают к сложенному в беспорядке дровяному валу. В плечо усача впивается короткая стрела, пробив кольчугу. Превозмогая боль, он перекладывает факел в другую руку и, размахнувшись, кидает его на кучу сухих веток. Многие из факельщиков остались лежать возле горючего вала. Другие куршские охотники подбегают и бросают горящие факелы, чтобы быстрее поджечь обложенный город. Языки пламени с треском побежали по сухим веткам, затем принялись пожирать крупные ветви и стволы деревьев. В небо потянулся густой дым. Огонь разгорается все жарче. Высокие столбы пламени растут над осажденной Ригой. Усач добежал до своих. Здесь он сам, морщась от боли, сломал немецкую стрелу. Острым ножом пришлось сделать надрез, чтобы вытащить зазубренный наконечник. Гайдис помог ему перевязать рану. Несмотря на ранение, усач весело воскликнул: — Ну, сейчас они там попляшут!

В этот самый час, когда белое солнце, закрытое клубами дыма, еще не зашло, затрубили боевые рога с другой стороны Риги. Это сверху от замка Гольм на Даугаве, спустились отряды рыцарей и тамошних ливов. Жители расположенного неподалеку от Риги замка первыми узнали о грозящей городу опасности. Тут же начались сборы в поход. Многочисленный конный отряд рыцарей и жителей Гольма подступил к городу. С громкими криками первые рыцари, потрясая длинными мечами, выехали из рядов войска, над которым развеваются стяги рыцарей. Боевой клич подхватили остальные всадники. Эхом им вторил радостный крик рижан, сквозь дымную мглу и пламя гигантских костров разглядевших, что нежданно пришла подмога.

Курши, увидев новое войско, пришедшее на помощь городу, начали собираться и отходить к своим кораблям. Слишком велики были потери среди куршских воинов, очень много их погибло от стрел рижских стрелков. Вожди приняли решение отступить от города, не желая умножать свои потери.

* * *

Темнеет. Долгий летний день подходит к концу. Большой огонь, зажженный куршами у валов и стен Риги, кое-где еще горит. Языки пламени, словно нехотя, лижут темнеющее небо. Далеко слышны звуки рогов, барабанов и других музыкальных инструментов, песни и крики толпы, празднующей нечаянное избавление города.

Курши в полном молчании собирают тела своих погибших и относят их на корабли. Наконец, все готово к отплытию. Боевые ладьи неслышно отходят от берега. Весь флот медленно направляется к противоположному берегу широкой Даугавы. Гайдис с трудом управляется с большим веслом. Его дядя, раненный в плечо, не может грести. Хорошо еще, что так. Многим сородичам и землякам Гайдиса никогда уже не увидеть родной Курсы. Темные силуэты рижских башен, на которых еще трепещут отблески огня, зажженного куршами, уплывают вдаль.

На противоположном берегу куршское войско разбивает большой лагерь, разжигает костры. У одного из них кружком сидят сородичи. Среди них и раненый усач, и его племянник Гайдис. Старший, с перевязанным плечом, не отрываясь, молча смотрит на огонь. Другие тоже хранят безмолвие. Заметно поредел кружок родичей. Тела своих воинов они привезли с собой в ладье, чтобы поутру совершить погребальный обряд.

— Да, — наконец, нарушил молчание усач. — Теперь нам Ригу не взять. Вовремя их Бог прислал им помощь. Еще бы немного, и мы были бы в городе.

Никто не ответил. Все были подавлены неудачей.

— Ну, что ж, — продолжил воин. — В этот раз не вышло, получится в другой раз. Главное, договориться с лива-ми и земгалами, чтобы выступить одновременно. Вот тогда уж чужеземцам не устоять.

Гайдис лишь молча кивал головой, неотрывно глядя на огонь. Темная летняя ночь царила вокруг. Дышалось легко и свободно. В лагере постепенно стало тихо. Все спали. Только с другого берега из Риги доносились еще обрывки немецких песен:

Tandaradei,

seht wie rot mir ist der munt... (Тандарадей,

Посмотри, как красен мой рот...)

Так новый город по имени Рига был спасен от неминуемой гибели. И день, когда он избавился от осады, постановили отмечать, как городской праздник.

* * *