Крестовый поход в Европу

То, что солдату следует понимать, почему он воюет, кажется, не вызывает сомнений. Но я слышал, как некоторые командиры пытались упрощать эту психологическую проблему утверждениями, что солдаты должны сражаться в силу только немногих простых причин. В их число они включали гордость за свою часть, уважение товарищей и ревностное служение своему непосредственному командиру. Эти доводы имеют важное значение, и умный командир не станет пренебрегать ни одним из них в своих усилиях создать первоклассное боевое подразделение, в котором все бойцы будут обучены так, что шансы на успех и личное сохранение жизни будут максимальными. Однако американский солдат, несмотря на его саркастические высказывания и циничные речи, является смышленым человеком, который требует и заслуживает того, чтобы ему сказали, почему его страна взялась за оружие, и объяснили важность достижения победы. Фон Штойбен ярко комментировал это положение во время американской революции. В письме своему другу он говорил: в Европе скажешь солдату сделать это - и он выполнит, а в Америке необходимо также объяснить ему, почему это нужно сделать.

Коль скоро призывник 1941 года прибыл на военную службу, военный начальник должен был взять на себя почти всю ответственность за внушение ему такого понимания, но при этом следовало учитывать и тот очевидный недостаток в системе американского просвещения и воспитания. Мне казалось, что постоянное подчеркивание индивидуальных прав и привилегий американского гражданина затеняло столь важную истину, что такой индивидуализм можно поддерживать только до тех пор, пока гражданин понимает всю свою ответственность за благосостояние народа, который гарантирует ему претворение этих прав в жизнь.

Вера в правоту дела столь же важна для обеспечения успеха в войне, как и любые частные мотивы или дисциплина, внушаемая и поддерживаемая действиями или приказами командира. Конники Кромвеля шли в бой с пением гимнов. Их железная дисциплина соответствовала их внутреннему убеждению, которое никогда не покидало их в любых драматических ситуациях.

Улица Гросвенор-сквер, где находились наш штаб и американское посольство, благодаря склонности солдат давать всему клички вскоре стала Эйзенхауэр-плацем, и теперь ее называли так иногда даже в прессе. Это просто забавляло, но такое размещение делало невозможной спокойную личную жизнь. Английское гостеприимство, а также присутствие в Лондоне многих американских друзей привело к тому, что я стал получать бесчисленное множество разного рода приглашений. В конце концов, чтобы избавиться от неизбежных неудобств жизни в гостинице, я переехал в небольшой коттедж на окраине города. Там я жил со своим морским адъютантом коммандером Генри Батчером и с ординарцем сержантом Микаэлем Маккеогом. Два негра, сержанты Джон Моуни и Джон Хант, присоединились к нам, чтобы взять на себя уборку дома и содержание простой кухни. Они оставались со мной на протяжении всей войны.

Начиная с июля 1942 года и в течение всей войны я не принимал никаких приглашений ни от кого, за исключением премьер-министра и представителей американских или английских вооруженных сил. Эти встречи носили в первую очередь деловой характер.

Поездки в войска еще не приняли таких размеров, как впоследствии, поскольку в Англии находилось относительно немного американских частей. Одна из первых поездок такого рода была связана с первой американской наступательной операцией против врага - налетом бомбардировщиков по случаю нашего национального праздника 4 июля 1942 года на четыре немецких аэродрома в Голландии. Под прямой огонь немецких зенитных орудий попали шесть "бостонов" под командованием капитана Чарльза Кегельмана в составе более крупного английского подразделения. Два из них были сбиты. Чтобы отметить наше вступление в европейскую войну, я увиделся с экипажами перед самым вылетом, а потом поговорил с теми, кто вернулся с боевого задания.

При планировании и осуществлении организационной работы мы иногда сталкивались с различиями в военных доктринах, а специфический военный опыт становится причиной серьезных разногласий в планируемой стратегии. Один из примеров таких разногласий был связан с медленным развертыванием нашей бомбардировочной авиации.

Руководство военно-воздушных сил армии США считало, что наиболее результативными были дневные бомбардировки с помощью самолетов типа "летающая крепость", составлявших костяк американской бомбардировочной авиации и имевших сильное вооружение. Я был решительно согласен с этим. На каждом из таких самолетов было десять 12,7-мм пулеметов для отражения нападений истребителей противника. Я полагал, что плотный боевой порядок бомбардировщиков позволит им сосредоточить в воздухе огромную огневую мощь и они смогут проследовать далеко за пределы районов их прикрытия истребителями и осуществлять бомбовые удары в дневное время без серьезных потерь.