Крестовый поход в Европу

По возвращении к себе, где нас временно разместили, я узнал, что поступило сообщение о неожиданной задержке в открытии заседания, на котором Маршал Жуков должен был выступать в роли хозяина. Это вызвало досаду, поскольку вечером я должен был вернуться во Франкфурт. В ожидании мы провели долгие послеполуденные часы, а офицер связи из штаба Жукова, говоривший по-английски, не мог дать нам никаких объяснений относительно задержки заседания. Наконец уже к вечеру я решил ускорить дело. Поскольку я знал, что все документы, которые нам предстояло подписать, были ранее изучены и просмотрены каждым из союзных правительств, я не видел обоснованной причины для задержки, которая теперь выглядела как преднамеренная. Поэтому я попросил офицера связи сообщить Маршалу Жукову, что, к моему большому сожалению, я буду вынужден возвратиться во Франкфурт, если заседание не начнется в ближайшие тридцать минут. Однако когда посыльный уже был готов отправиться с моим заявлением к Жукову, к нам поступило сообщение, что нас ожидают в зале заседаний, куда мы и отправились незамедлительно. Маршал- объяснил, что задержка произошла ввиду того, что он ожидал из Москвы последних указаний по одному важному вопросу. Мы приняли объяснение благосклонно, и Контрольный совет начал работать в атмосфере дружественного радушия.

Круглый стол, за которым мы разместились, оказался самым большим, какие я когда-либо видел. Командующие сидели в окружении толпы военных и политических помощников, фотографов, репортеров, которые, казалось, находились здесь просто для того, чтобы присутствовать. Перед каждым из нас лежало по четыре экземпляра каждого документа, и все их предстояло подписать четырем членам Контрольного совета. После некоторого обсуждения несущественных деталей, формулировок утомительное дело было закончено.

Затем выяснилось, что Маршал Жуков подготовил тщательно продуманный банкет для своих гостей, но я не был готов провести всю ночь в Берлине. Более того, я позволил столь большой группе сопровождать меня в Берлин, и не было никакой возможности позаботиться об их ночлеге в переполненных помещениях, выделенных для нас. Поэтому я сказал Жукову, что мне придется этим же вечером возвращаться во Франкфурт, и довольно рано, чтобы произвести там посадку до наступления темноты. Он попросил меня согласиться на компромисс и зайти в банкетный зал на пару тостов и прослушать две песни в исполнении ансамбля Красной Армии. Он обещал мне быстрый проезд через город к аэродрому, сказав, что сам поедет со мной на аэродром и проследит, чтобы не было никаких задержек.

Столь гостеприимный жест Маршала в отношении своих союзников вызвал у меня сожаление, что я не могу оставаться здесь дольше. Ансамбль Красной Армии замечательно исполнял песни, а банкетный стол был заставлен русскими деликатесами. Перед моим уходом Маршал Жуков объявил, что только что получил из Москвы указание, одобренное генералиссимусом Сталиным, вручить фельдмаршалу Монтгомери и мне русский орден «Победа» — награду, которую до этого еще не получил ни один иностранец. Маршал спросил, когда я хотел бы провести церемонию вручения этого ордена, и я пригласил его посетить мой штаб во Франкфурте. Он принял приглашение и был доволен, когда Монтгомери тактично заметил, что поскольку в течение всей кампании в Европе он находился под моим командованием, то он тоже хотел бы получить эту награду в моем штабе.

Я сказал Жукову, чтобы он взял с собой на церемонию во Франкфурт ряд своих штабных офицеров и оставался у нас столько, сколько пожелает, а также заверил его, что ему будет оказан теплый прием. Он ответил, что приедет 10 июня и что его будут сопровождать не более десяти штабных офицеров, но остаться он может только на один день. Я соответственно и запланировал официальный завтрак для него и сопровождавших его лиц. В аэропорту мы встретили Маршала Жукова с почетным караулом и оркестром армии США, а затем мы с ним и переводчиком сели в автомашину и поехали в штаб.

Завтрак прошел с большим успехом. Выдался прекрасный летний день, и сначала мы повели гостей на большой открытый балкон, где нас угощали вином и закуской перед завтраком, и в это время, как было запланировано, провели воздушный парад с участием большого числа самолетов нашей авиации, полагая, что Маршал Жуков воспримет это как проявление глубокого уважения к нему. С ближайших аэродромов мы подняли сотни истребителей, за которыми строем пронеслись бомбардировщики всех типов, какие только у нас имелись. В ясную, солнечную погоду получилось внушительное зрелище, и казалось, оно произвело на Жукова большое впечатление.