Крестовый поход в Европу

Против этого имелись серьезные, обоснованные соображения. Прекращение мощных наступательных действий устранило бы всякую угрозу для немцев на юге Европы и предоставило бы им большую свободу действий. Союзные сухопутные войска на Европейском ТВД оказались бы в полном бездействии с лета 1943 года до начала лета 1944 года. Мы остро нуждались в хороших аэродромах, имевшихся на юге Италии. Наконец, мы хотели продолжать давление, рассчитывая на то, что вскоре Италия выйдет из войны. Такой поход привел бы к выводу с Балкан итальянских гарнизонов и вынудил бы Германию еще больше распылять свои силы.

На совещание были вызваны Александер и Монтгомери; в его работе участвовали адмирал Каннингхэм, главный маршал авиации Теддер, генерал Спаатс и мой начальник штаба Смит. Черчилль был в ударе, когда красноречиво рисовал в розовых красках картину тех возможностей, которые, как он предвидел, откроются для нас с захватом Сицилии. В ходе обсуждения он утверждал, что не имеет никаких намерений вмешиваться в приготовления к наступлению через Ла-Манш в 1944 году, но обеспокоен, понимаю ли я желание двух правительств воспользоваться любой благоприятной возможностью, какая может возникнуть в результате падения Сицилии. Он опасался, что мы будем истолковывать свою задачу в столь узком плане и с захватом Сицилии независимо от обстоятельств остановимся.

Поскольку нормальным явлением в любом сражении является максимальное использование достигнутых успехов, я лично испытывал сомнения насчет того, чего, собственно, премьер-министр ожидал или хотел. Однако в моем присутствии он не предлагал начать никакой кампании в крупных масштабах, скажем, на Балканах или даже в Северной Италии, в качестве минимальной цели. Казалось, он был искренне обеспокоен скорейшим захватом Южной Италии и, как мне представлялось, в данный момент не выдвигал никаких иных планов.

Однако в частном разговоре генерал Брук сказал мне, что премьер-министр был бы рад пересмотреть планы наступления через Ла-Манш, и причем основательно, чтобы исключить эту идею из принятой союзниками стратегии. Брук командовал корпусом в скоротечной кампании на Европейском континенте в 1940 году, и Александер, и Монтгомери служили в его корпусе. Импульсивный по натуре, как это свойственно ирландцам, Брук был исключительно умным профессионалом, искренне преданным единственной цели — выиграть войну. Когда я впервые встретил его в ноябре 1941 года, он показался мне скорее находчивым, чем вдумчивым, и скорее прозорливым, чем мудрым. Однако постепенно я понял, что его манера поведения, которая казалась мне странной, есть чисто случайное проявление его необычного характера, что он был искренен, хотя ему и недоставало той особенности, какая была присуща генералу Маршаллу, — спокойно взвешивать противоречивые факторы в проблемы и принимать после этого твердое решение. Вскоре я понял, что работать с ним легко. Он не боялся остро и решительно высказывать свое мнение и делал это прямо и честно, даже если оно расходилось с мнением других. Горячие официальные споры никогда не отражались на дружественности его личных контактов или на безоговорочной поддержке им тех или иных предложений. Его следует отнести к категории блестящих военных профессионален. Поэтому я внимательно слушал в тот момент, когда генерал Брук излагал свою точку зрения.

Он сказал, что поддерживает идею использования нашей военно-морской и воздушной мощи для блокады Германии и уничтожения ее промышленности, уклоняясь от крупных сухопутных сражений на главных фронтах. Он придерживался мнения, что в большом сухопутном сражении мы оказались бы в крайне невыгодном положении и понесли бы огромные и бесполезные потери. Он не хотел бы открывать более крупный фронт, чем тот, который мы могли поддерживать в Италии. Я не знаю, соглашался ли премьер-министр с той частью этого заявления, которая поддерживала откладывание на неопределенное время наступление через Ла-Манш, но генерал Брук действительно хотел направить в Италию максимальное количество союзных войск из имевшихся на Средиземноморском театре военных действий.

Любое предложение об отказе от операции «Оверлорд» или намек на это всегда могли служить поводом для того, чтобы генерал Маршалл и я решительно и бескомпромиссно выступили против такого нарушения согласованного решения. Мы оба не только поддерживали все те основные соображения, побудившие первоначально принять концепцию операции «Оверлорд» как нашего главного стратегического усилия в Европе, и не только повторяли их при любом удобном случае, но и внимательно рассматривали каждое предложение относительно использования войск в других местах, если оно отодвигало перспективу проведения операции «Оверлорд». Мы оба допускали, что успешное вторжение в Южную Италию принесет выгоду, и стремились к этому, но мы решительно отказывались связывать себя или союзные войска с кампанией выигрыша всей войны с помощью итальянского варианта.