Крестовый поход

— Это приказ великого магистра де Боже, — ответил рыцарь, направляясь к Уиллу. — Клади меч на стол.

Уилл посмотрел на Эврара, на суровые лица рыцарей, затем медленно снял с пояса фальчион. Положил на стол и в окружении рыцарей направился к выходу, бросив на ходу Эврару:

— Не тревожьтесь.

Прошло четыре часа. Уилл сидел в каземате подвала Башни казначейства, устало прислонившись к стене. Все было до жути знакомо. Он вспоминал визиты к Гарину пять лет назад. Какой ужасной казалась ему тогда судьба бывшего друга, каким темным каземат, каким тяжелым воздух. Рыцари не объяснили причину ареста, но он догадывался. Великий магистр каким-то невероятным образом узнал. «Если так, то моей участи не позавидуешь», — подумал он, прикидывая варианты. Все равно получалось, что ему отсюда больше никогда не выйти. В самом лучшем случае придется до конца своих дней слушать доносящийся снаружи глухой, мерный шум прибоя.

В коридоре раздались шаги, Уилл поднял голову. Встал, размял затекшие ноги. Звякнули ключи, заскрипел засов. Дверь каземата отворилась. В глаза ударил свет факелов. Неловко пригнувшись, в низкий проход протиснулся Гийом де Боже. Страж вставил в скобу на стене потрескивающий факел и ушел. Каземат был небольшой, Уилл и великий магистр заполняли почти все пространство. Когда глаза Уилла привыкли к свету, он с удивлением отметил, что Гийом де Боже изменился. Это был не тот человек, с которым Уилл разговаривал несколько часов назад. Посеревшее лицо, усталые глаза, тяжело опирается на трость, морщась при этом. Уилл встревожился, не поразила ли Гийома какая-то неведомая болезнь.

— Мессир… — Он замолк, встретив убийственный взгляд.

— Знаешь ли ты, почему здесь оказался? — хрипло проговорил Гийом.

— Нет, мессир.

— Ответь, встречался ли ты с эмиром Калавуном, чтобы предупредить его о нашем плане? — Восковые щеки великого магистра чуть порозовели. — Это было?

— Да, — отозвался Уилл со вздохом.

Гийом остолбенел. Он, видимо, не ожидал такого ответа. Во всяком случае, так скоро.

— Объясни.

Уилл уставился в пол, чувствуя, как стена сзади едва заметно подрагивает под ударами волн.

«Пришла пора признаваться. Ну и прекрасно. Я устал от лжи и недомолвок. Конечно, меня ждет смерть, но такова, значит, Божья воля».

Он коснулся кончиками пальцев стены, будто пытаясь впитать в себя частицу ее монолитности, и поднял глаза.

— Я это сделал, потому что похищение камня привело бы всех нас к гибели. — Уилл вскинул руки. — Всех. И Темпл, и Акру. Я в этом уверен. Не могу представить, как можно надеяться выдержать ярость мусульман, если бы такое случилось. Это был бы конец.

— Ты уверен? — Гийом взмахнул тростью, едва сдерживая гнев. — Мне плевать, в чем ты был уверен! Ты рыцарь! Коммандор! И обязан был исполнять мои приказы. Не рассуждая, правильными они тебе кажутся или нет. Исполнять точно! — Гийом перевел дух. — Меня на этот пост избрал Совет тринадцати. Я дал клятву вести орден на благо христианства. Мое слово для всех здесь закон.

— Я тоже давал клятву, мессир. — Неожиданно для себя Уилл осмелел. Его начала разбирать злость. — Я клялся повиноваться вам и всем, кто надо мной, но я также обещал беречь Иерусалимское королевство. Выполняя ваш приказ, я должен был нарушить вторую клятву. Мне пришлось выбирать.

Гийом смотрел на Уилла, потрясенный. Он опять не ожидал такого ответа.

— Я сделал то, что считал единственно верным, мессир, — продолжил Уилл, успокаиваясь. — И я думал, что, может быть, вы… — он замолк, чтобы собраться с духом, — действуете не совсем по своей воле. Вы говорили, что в похищении камня заинтересованы еще какие-то люди. Я полагаю, они не тамплиеры.

— Нет, они не тамплиеры, — пробормотал Гийом и, шагнув назад, оперся на стену напротив Уилла. Затем неожиданно спросил: — Скажи, как тебе удалось встретиться с эмиром Калавуном? Почему он вдруг стал с тобой говорить?

— Знакомство с Калавуном завел еще мой отец, много лет назад.

— Твой отец?..

— Да, мессир. Калавун хороший человек. Он желает мира. Видит пользу в торговле с нами. Калавун на нашей стороне, мессир. Он против изгнания нас с Заморских земель.

Гийом усмехнулся:

— Разве это важно, чего желает Калавун, если повелитель мамлюков Бейбарс? А этот деспот жаждет нас изгнать. Не просто изгнать, а уничтожить.

— Но Бейбарс не будет вечно править, мессир. А Калавун имеет большое влияние на наследника, Бараку-хана. Когда придет время, с ним легче будет ладить, чем с его отцом. — Уилл оттолкнулся от стены. — Мессир, у нас есть надежда спасти христианство на Святой земле без кровопролития. Зачем ее разрушать?

— Я не глупец, — прохрипел Гийом, — и не стал бы это затевать, если бы не верил, что угроза большой войны всколыхнет весь Запад и поднимет Крестовый поход. — Его слова звучали неубедительно. Казалось, теперь он уже сам в это не верил. — Я не видел другого пути. Не хотел сидеть и ждать, когда Бейбарс с нами покончит.

Уилл кивнул:

— А те другие, мессир, которые желали похищения камня, что двигало ими?

Гийом горько усмехнулся: