Крестовый поход

— Прости великодушно, мой принц, — смиренно проговорил Хадир. — Мои ноги носят меня не так быстро, как тебя твои.

— Я жду целую вечность.

— Но мы только что договорились встретиться.

— Я не об этом, — проворчал Барака. — Я все жду, когда ты расскажешь о своем плане. Прошло почти два месяца. Ты сказал, что отец станет меня уважать после того, как я начну войну.

— Да, да. — Хадир понимающе закивал. — Но погоди чуть-чуть.

Барака мрачно посмотрел на загадочно улыбающегося Хадира, прошелся туда-сюда, выругался, споткнувшись о камень. В арочном проходе раздались шаги. Барака с тревогой вгляделся и собрался придумывать объяснение, что он делает в заброшенной башне с прорицателем.

— Вот теперь, когда с нами эмир Махмуд, мы можем начать, — ласково проговорил Хадир.

— Я не могу здесь долго оставаться. — Махмуд оглядел двор.

— А что начинать? — спросил Барака. Присутствие знатного эмира его смущало.

Махмуд глянул на Хадира:

— Ты ему не сказал?

Хадир сощурил свои белесые глаза.

— Сказать можно и сейчас. — Он повернулся к Бараке: — Эмир Махмуд согласился помочь. Он тоже видит, что наш повелитель сбился с пути.

— Да, я тебе помогу, — произнес Махмуд, глядя на Бараку. — Но это должно быть тайной. Ты понял?

— Конечно, он понял, — прошипел Хадир. — Барака-хан не ребенок. Придет день, и принц станет султаном.

В Бараке вскипела ярость. Он посмотрел Махмуду в глаза:

— Тебе не кажется, эмир, что я заслуживаю большего почтения?

— Прости меня, мой принц, — пробормотал Махмуд, бросив злобный взгляд на Хадира.

— Твоя дерзость прощена, — ответил Барака. Неожиданное ощущение власти пьянило сознание. Он хотел сказать что-то еще, но заговорил Хадир:

— Мой принц, в Палестине, недалеко от Акры, есть деревня. Там живут много мусульман, но она принадлежит франкам.

Барака пожал плечами:

— Отец им пока позволил.

Хадир с готовностью закивал:

— Это верно, но…

Махмуд прервал Хадира:

— Не в этом дело. Твой отец пожелал пойти на Анатолию, а потом разбираться с христианами. У него с ними мирный договор. Если напасть на эту деревню, то можно вызвать войну. — Махмуда раздражало безразличное лицо Бараки. — На ограбление деревни франки будут вынуждены ответить.

— Не только ограбление, — вмешался Хадир. — Чтобы привести христиан в крайнюю ярость, нужно устроить там резню. — Он произнес это слово нежно, с любовью. — Мужчин всех перебить, женщин изнасиловать, а детей угнать в рабство.

На лице Бараки начало проявляться понимание. Он отрицательно покачал головой:

— Христиане воевать с нами не станут, что бы мы им ни сделали. Их войско слабо по сравнению с нашим. Даже если вы уговорите моего отца напасть на деревню, война не начнется.

— Ты мудро рассудил, мой принц. — Хадир улыбнулся. — Христиане войной на нас не пойдут. Но непременно пожелают искупления.

— Они потребуют освободить узников-христиан, вероятно, даже вернуть земли, — пояснил Махмуд. — А наших людей, из тех, что живут в Акре, возьмут в заложники. Султан откажется выполнять их требования, и они, охваченные яростью, убьют заложников. Вот тогда султан уже молчать не станет.

— А как вы уверите моего отца отказаться выполнять их требования?

— Султан очень редко это делал в прошлом, — ответил Махмуд. — К тому же не он прикажет совершить набег на деревню.

— Приказать может только мой отец или один из эмиров. — Барака хмуро посмотрел на Махмуда: — Ты дашь приказ?

— Нет, — быстро ответил Махмуд. — Как я сказал, мое касательство к этому должно держаться в тайне.

— Наши воины будут думать, что им повелел султан, — сказал Хадир. — Приказ пошлют от его имени, с его печатью. — Белесые глаза прорицателя остановились на Махмуде. — Ты это сделаешь?

— Сегодня вечером.

Хадир радостно всплеснул руками.

— Мы заставим Арбалет выстрелить! — Он посмотрел на Бараку: — А ты доведешь дело до конца.

— Что это значит?

— Когда султан узнает, что приказ послали от его имени, с его печатью, он разгневается, — спокойно пояснил Махмуд. — И станет искать виновных. Их бросят в темницу или даже казнят. Султан не пощадит ни меня, ни Хадира.

— Ты возьмешь все на себя, — сказал Хадир. — Скажешь, что приказ послал ты.

Бараку охватил страх.

— Я не смогу! Он разгневается!

— А ты объяснишь, — мягко и настойчиво проговорил Хадир, — что гордишься победами отца над франками, прочитал донесения шпионов и решил ему помочь. Султану некогда во все вникать, он обременен делами, и тебе захотелось показать, что ты уже не мальчик.

— Я не смогу, — повторил Барака. Его глаза невольно переместились туда, где за деревьями на земле лежала решетка — вход в темницу. — Я не смогу.

— Тогда отец так и не признает тебя за взрослого! — бросил Хадир. Заметив, как Барака вздрогнул, он смягчил тон: — Мне было видение. Если ты не сделаешь этого, он никогда тебе ничего не доверит. А когда ты станешь султаном, то никто из подданных не будет тебя уважать.

У Бараки пересохло во рту. Эти слова походили на те, что звучали у него в голове, не давали покоя.

— Я…