Крестовый поход

Наблюдать страдание на его лице доставляло Элвин странное удовольствие. Пусть помучается и наконец поймет, что чувствует она, когда он отбывает неизвестно куда.

— Прошел месяц, — сказала она. — Я думаю, пора об этом забыть.

Уилл вгляделся в Элвин. Да, прошел месяц, но на ее лице еще оставались следы пережитого. Такое не скоро забудется.

Вокруг них шумел неугомонный Венецианский базар. Купцы наперебой расхваливали свои товары, разнообразные фрукты, овощи, выпечку, пряности, изделия ювелиров, кинжалы, кожаные кошели. Теснились покупатели, суетились мальчишки. В таком шуме трудно было услышать друг друга. К тому же Уилл, несмотря на накинутый поверх мантии черный плащ, опасался, что кто-нибудь из Темпла увидит его здесь с Элвин. Он взял ее за руку и повел прочь.

— Уилл, — запротестовала она, — мне нужно купить хлеб и…

— Ты его купишь чуть позже.

Петляя в толпе, он вывел ее на глухую пустынную улочку рядом с площадью, где за домами зеленела уютная лужайка. Вся дорога перед ними была усыпана опавшими лепестками. Пора цветения в садах заканчивалась. Они сели на траву в самом конце, подальше от людских глаз.

Элвин подтянула колени к груди, оправив изумрудное платье, подпоясанное переплетенным золотым поясом, и тяжело вздохнула.

— Я рада, что удалось наконец выйти из дома. — Она положила голову на руки, искоса глядя на Уилла. — Там все так неспокойно. Андреас корит себя, Катарина только недавно начала нормально спать. До этого ей каждую ночь снились кошмары, и она будила всех криками. Бесина все время занята младенцем. Я тоже не могу избавиться от чувства вины. В общем, никому нет покоя.

— В чем твоя вина? Только Божья воля помешала мамлюкам угнать в рабство тебя и Катарину.

Уилл насупился. Ему следовало бы знать о готовившемся набеге мамлюков. Какие-то сведения обязательно должны были просочиться. И тогда он послал бы весть Калавуну предупредить жителей Кабула. Уилл только вчера вернулся из пустыни и был ошарашен вестью о набеге. Он благодарил Бога, что Элвин спаслась. Она могла бы сейчас покоиться в общей могиле, или томиться в тюрьме, или стать наложницей в гареме какого-нибудь эмира в Египте. Уилл закрыл глаза, пытаясь вытеснить из головы эти жуткие образы.

— Твоей вины тут нет.

— Надо было держать Катарину рядом. Не выбирать так долго ткань у последнего купца. — Элвин передернулась. — Тогда, не исключено, нам всем удалось бы уехать вовремя.

— Ты спасла Катарину. Это главное.

— Жаль, только ее одну. Ты бы видел, сколько там было молоденьких девочек. Их всех отняли у родителей и угнали в рабство. Не знаю, как это тебе объяснить. — Элвин вздохнула. — Но я чувствую себя перед ними… — Она замолкла.

— Виноватой? — проговорил он тихо.

Элвин кивнула.

— Я тоже мучился виной, — признался Уилл. — После Антиохии. Там погибли тысячи и десятки тысяч пленили. Многие месяцы меня терзал вопрос, почему я уцелел, почему не разделил их судьбу. Мне казалось, что я каким-то недостойным образом обманул смерть.

— Представляешь, — в глазах у Элвин стояли слезы, — в Кабуле спаслись только семеро, включая меня и Катарину. А остальные…

Уилл взял ее руку.

— Успокойся. Уже все позади.

Она вытерла щеку.

— А потом, по возвращении, пришлось предстать перед верховным судом. Подробно описывать произошедшее. Вновь переживать все это. Хорошо, что со мной был Андреас, иначе бы я не выдержала.

— И что решил верховный суд? — спросил Уилл, пытаясь скрыть тревогу.

Ситуация создалась крайне опасная. Если правительство Акры возжаждет крови, а это вероятно после резни, устроенной мамлюками, то понадобится принимать срочные меры для предотвращения войны.

— Они послали в Кабул рыцарей найти выживших и похоронить мертвых. Андреас сказал, что они собираются потребовать у Бейбарса возмещения. — Она помолчала пару секунд. — Кстати, он знает насчет нас.

Уилл посмотрел на нее, не понимая.

— Да, — Элвин грустно усмехнулась, — Андреас знает насчет нас. Катарина ему рассказала.

— Боже. — Уилл выпрямился.

— Не волнуйся, сообщать в Темпл он не намерен.

— Да я не об этом. Меня беспокоит, что же будет с тобой.

— Андреас против моего замужества не возражает.

— Замужества?

— Да, Уилл, — быстро ответила она, отметив в его тоне тревогу, — замужества. Так делают все нормальные люди, которые любят друг друга. Они женятся и заводят детей.

— Только не рыцари, — тихо уронил Уилл.

— Но разве нельзя сохранить это в тайне? — спросила она, презирая себя за умоляющие нотки, прокравшиеся в ее голос, но не способная с ними справиться. — Однажды ты просил меня стать твоей женой, и я сказала «да».