Крестовый поход

Наконец с узлами было покончено, и платье легко слетело с нее, обнажив простую белую сорочку. Гарин склонился, напряженно дыша, потянул сорочку наверх. И она позволила стянуть ее с себя. Он жадно разглядывал ее наготу, восхитительно округлые бедра, дивные груди с розовыми сосками. Поймал губами один, слушая прерывистое дыхание Элвин, погрузив другую руку в золотой водоворот волос.

Затем, с трудом оторвавшись, он яростно сбросил тунику вместе со всем остальным, и через несколько мгновений они предались акту любви.

Гарин слушал ее тихие стоны, закрыв глаза, и в его сознании мелькали образы.

Тринадцатилетняя Элвин на коленях рядом с телом ее дяди Овейна на палубе корабля в Онфлере. Наемники в черных одеждах, которых послал Эдуард, чтобы отобрать у рыцарей драгоценности короны. Их отбили, но какой ценой. Кровь погибших рыцарей на его руках. Он их предал. Вот он встретил ее уже взрослой женщиной в саду у базара рядом с Уиллом. Затем перед ним мелькнуло ее искаженное ужасом лицо в переулке. Он открыл глаза и увидел ее совсем близко, раскрасневшуюся, смотревшую на него своими потрясающими глазами. Гарин не отводил взгляда, пока не содрогнулся и не затих.

Потом, лежа обмякший, ощущая во всем теле знакомую приятную истому, он почувствовал, как трясутся ее плечи. Ему показалось, что она смеется, и он с улыбкой отвел волосы с лица этой потрясающей женщины.

По щекам Элвин струились слезы.

Дорога на Мекку, Аравия 14 апреля 1277 года от Р.Х.

Узкая вертикальная полоска дыма впереди была похожа на белый восклицательный знак, обозначавший очередной оазис. Там могла таиться опасность для любого из шестидесяти человек, следующих в караване. Скупые разговоры стихли, люди напряглись. Слышались лишь поступь верблюдов по зернистому песку да громкие удары палок о землю, которыми двое караванщиков впереди отпугивали змей и скорпионов. Жаркий воздух с каждым вдохом все сильнее пропекал глотку, будто пустыня стремилась войти и навсегда угнездиться в человеке.

Уилл покачивался на сиденье шугдуфа.[6] За пятнадцать дней они миновали девять постов стражи мамлюков. Этот впереди будет десятый. И всякий раз при приближении его охватывала тревога. Спина вся взмокла. Он был одет, как женщина-мусульманка, весь закутанный в традиционное черное одеяние с прорезями для глаз. Напротив на другом шугдуфе сидел Робер в таком же наряде. Над ними колыхался матерчатый навес, защищавший головы от жары.

Дзаккарии и Алессандро приходилось хуже. Они двигались пешком. Прибыв в Юлу, шестеро рыцарей направились в мечеть, как было договорено. Их отвели в тот же самый дом, где они останавливались год назад. А утром снова в путь. В ином облачении и на верблюдах. Дзаккария и Алессандро получили мужские одеяния и вместе с Кайсаном и другими шиитами повели верблюдов, на которых сидели остальные рыцари, изображавшие их жен. Мамлюков не смущали мусульмане с разными оттенками кожи, сами они тоже мало походили на арабов. Поначалу Уилл боялся провала, но пока караван никаких подозрений у мамлюков не вызвал.

Вот уже запахло дымом, а вскоре стали видны хижины и двигавшиеся около них фигуры мужчин. У сторожевого поста караван встретили четыре мамлюка, остальные наблюдали издали. Двое начали проверять содержимое корзин. Уилл напрягся, он знал, что смотреть им в глаза нельзя. Один из стражей поднял крышку его корзины. Погрузил внутрь палец, вытащил, облизнул с него порошок мускатного ореха, закрыл крышку и двинулся к следующему верблюду. Уилл перевел дух. В его корзине под пряностями, завернутый в лоскут ткани, лежал таинственный предмет, о существовании которого было известно только ему и Роберу.

Закончив, стражники махнули каравану двигаться дальше, и спустя несколько часов, когда на долину упали вечерние тени, они достигли последнего поселения перед Меккой.

— А тут оживленно, — пробормотал Робер, разглядывая большую деревню с множеством мечетей и конюшен. Ярко горели факелы, похожие в сгущающейся тьме на оранжевые звезды. Издалека доносились музыка и смех.

Такое количество людей в пустыне Уилла обеспокоило, он привык к одиночеству. Хотя Кайсан говорил, что это капля в море по сравнению с тем, что тут будет, когда начнется хадж и пойдут караваны из Дамаска, Каира и Багдада.

Кайсан оглянулся на голос Робера и произнес на ломаном латинском:

— У нас здесь друзья. Мы в безопасности. Но все равно молчите. Никаких разговоров.

Они вышли на шумный базар. Внимание Уилла привлекли деревянные шесты с множеством разноцветных матерчатых полосок, которые поднимались из прилавков подобно странным голым деревьям. Затем они остановились у дома напротив мечети, и Кайсан ввел их в закрытый со всех сторон двор. Показал на каменную скамью:

— Ждите здесь. Выходим через шесть часов.