Крестраж # 1 (СИ)

Поэтому сейчас я сидел в Большом зале Хогвартса и вяло ковырялся в очередной оранжевой херне с тыквенным запахом, тыквенным вкусом, и Мерлин побери, тыквенным цветом. Найти бы того ублюдка, кто придумал на этот праздник такое меню и медленно поджарить его пятки. Или нет! Лучше заставить съесть за раз все эти пироги, пудинги, запеканки, желе, пирожные и ещё сотню различных блюд из тыквы и, сука, в конце, вколотить в его глотку вон тот галонный графин с ненавистной мочой тыквы. Страшный этот праздник — Хэллоуин. И в первую очередь для моего желудка. Это вон, Уизлюк аж давится какой-то очередной тыквенной фигнёй и чавкает, как на свиноферме. Его такая пытка и не проняла бы. Поди ещё бы и счастлив был бы.

— Гарри, тебе плохо?— спросила с тревогой Гермиона, участливо заглядывая в мои глаза.

Я посмотрел на неё больными глазами побитой собаки, жалостливо и чуть не плача сказал:

— Очень плохо, Гермиона. Меня хотят отравить! Насильно заменить всю мою кровь тыквенным соком. Они хотят, чтобы моя плоть стала такой же оранжевой и вонючей, как этот овощ! Они превращают меня в тыквенного монстра, Гермиона! Спаси меня!

От этой моей речи, как всегда сидящие неподалёку Лаванда с Парвати синхронно поперхнулись чаем, между прочим, единственным блюдом не из тыквы, а Финниган с Томасом, натурально заржали. Кретины!

— Да ну тебя! Опять смеёшься!— несмело улыбаясь, возмутилась Гермиона.

— Вообще-то тому, кто придумал нас так кормить на Хэллоуин, нужно сделать так, чтобы он весь год подобным питался,— грустно вздохнул я. — Невозможно есть эту… фигню.

— Это ведь для всех праздник, кроме тебя. В этот день погибли твои родители и я это имела в виду,— с сочувствием и серьёзно сказала она. — Все веселятся в такой день и никто даже не думает, что тебе может быть от этого неприятно и плохо.

Просто милота, когда она вот такая. С серьёзным видом говорит банальные вещи и искренне переживает за кого-то.

— Забудь, kotenok, всё хорошо. Стараюсь не думать об их гибели и не нужно поэтому портить праздник другим. Пойдём лучше погуляем где-нибудь,— предложил я.

С праздника нас не отпустили. На выходе из зала стоял патруль из весело переговаривающихся старост и отпускали студентов только до уборной. С какого перепуга они так делали, мне непонятно. Или типа: веселись либо сдохни? Чей-то махровый тоталитаризм просто процветает сейчас. Под мои возмущённые претензии к нам подошла нервная МакГонагалл и поинтересовалась возникшей проблемой. На что я, заводясь, начал качать права. Всё равно не отпустили. Напоследок МакГи лишь посочувствовала моей утрате, сказала пару тёплых слов о моих родителях и повспоминала о том, какие они были замечательные люди, но всё же отправила меня и Гермиону обратно за стол. Что-то всё же с этим миром не так. Или они наконец-то просекли, что Хэллоуин, Хогвартс и Поттер вместе взятые очень опасная штука, как нитроглицерин без флегматизатора, и теперь специально присматривают, чтобы не рвануло. Обратно я возвращался злой как мантикора и чем ближе подходил к столу, тем сильнее становилась концентрация тыквенных миазмов, что бесило ещё больше. Кажется, я себе психологическую травму заработал с этим праздником. Везде эта долбаная тыква, на столе, на значках студентов и в качестве украшения Большого зала, везде!

— Ну Гарри, посмотри весело же всем,— неуверенно попыталась успокоить меня Гермиона.

— Идиоты! Они все — конченые!!!— припечатал я. — Хэллоуин, Гермиона — праздник с огромным символизмом, и в этот день, раньше, волшебники проводили разные полезные ритуалы, а не обжирались однотипной гадостью. А сейчас? У нас праздник тыквы, как у долбаных "кузенов" в каком-нибудь их долбаном штате! Аве, тыква, blyad'!!!— продолжил кипятиться я.

— Гарри, пожалуйста…— просяще протянула она.

Я как-то сразу понял, о чём она. Интонации в её голосе. Там были и просьба успокоиться, и переживание за моё состояние, и недовольство моей эмоциональной вспышкой, и даже сочувствие и понимание.

— А про какие ритуалы ты говорил?— спросила она.

И было очень хорошо видно, что Гермиона просто хочет отвлечь меня этим вопросом от моего мрачного настроения. Я грустно посмотрел на неё и сказал: