Крестраж # 1 (СИ)

— Что это за литературу ты читаешь, что я о ней не знаю и в школьной библиотеке такой нет?— саркастически спросила, Гермиона.

— Я, если ты не заметила, иногда вообще читаю, и в том числе умные книги, которые не ограничиваются библиотекой Хогвартса.— в ответ, и с не менее излишней долей яда, сказал я.

— Назови хоть одну!

Не помню, где эту хохму видел, но я старательно постарался состроить дебильно-поучительную физиономию и выставил свою левую ладонь с тремя пальцами перед лицом возмущённой девчонки.

— Я прочитал очень много книг,— и стал важно так, по очереди, загибать пальцы. — Букварь, синюю и другую.

— Гррр-аррр-и Джеймс-с-с Пот-тер-р-р!!!

Такие или примерно такие разговоры у нас происходили каждый день после отбытия всей шайки-лейки привлечённых специалистов. Не знаю как, не знаю зачем, но Гермиона каждый день просачивалась мимо поста из двух авроров на входе в больничное крыло и с упорством, достойным лучшего применения, продолжала меня терроризировать. В принципе, я её очень хорошо понимал. Ведь моё поведение стало в корне отличаться от моего же поведения до событий в Тайной Комнате, и это вызывало у девчонки множество вопросов и подозрений.

***

Авроры ведь не просто так больничное крыло охраняют. Имел место неизвестный тёмный ритуал с некромантскими манипуляциями души, которую приносили в жертву, что достаточно точно определили невыразимцы. Поднявшаяся паника улеглась позже, когда барьер спал, и через оцепление ощетинившихся палочками авроров пробилась наш колдомедик и стала засыпать неподвижно лежащего меня каскадами диагностических чар. Непонятностей возникло ещё больше и послали за помощью в Мунго. Прибывшая бригада колдомедиков во главе с Гиппократом Сметвиком чуть не подралась с аврорами и невыразимцами за, как они выразились, "уникальный материал".

Сверившись с находящимися в моей больничной карте колдоснимками ауры и магического ядра, они определили, что перед ними стопроцентный Гарри Поттер, но с некоторыми оговорками. Увеличившаяся на порядок, то есть даже больше, чем в десять раз, ёмкость, размер и соответственно мощность магического источника и усложнившаяся система магоканалов, характерная для зрелого волшебника, а не для ребёнка, вызвали восторг и бурное обсуждение. Брякнувшему что-то об одержимости Дамболдору и насторожившимся аврорам прочитали получасовую лекцию о бредовости данного высказывания с перечислением наглядных фактов, что не могут быть одержимые с одним ядром, и в тени источника носителя обязательно будет виден источник магического паразита. Тем более, что аура пациента не несёт признаков вмешательства, кроме знаменитого следа от тёмного проклятия, и соответствует медицинской карте. Ещё больше вопросов оставила углубленная диагностика организма на физическом уровне, с перечислением повреждений, следов воздействий и зелий. На повернувшиеся недоумённые взгляды мадам Помфри ответила, что всё обнаруженное, за исключением неизвестного органического вещества и слёз феникса, отображено в истории болезни и она как могла, за свой счёт лечила мальчика, несмотря на запрет от директора и требований неразглашения. Теперь уже нехорошо стали смотреть на знаменитого светлого мага.

На злобное шипение главы ДМП мадам Боунс: "— Что за дерьмо здесь происходит?", не смогли дать не одного внятного объяснения ни один из присутствующих. Прямо как в классике прозвучал и следующий вопрос: "— Что со всей этой хернёй делать?" На мямленье Дамблдора о том, что: "— Не нужно горячиться." и "— Нам всем нужно успокоиться." никто не обратил внимания.

Все подозрения с меня спали, когда я очнулся и набежавшая толпа, чуть не затоптав Гермиону, начала наперебой меня распрашивать. Колдомедиков интересовало моё самочувствие и ощущения; авроров — мои последние воспоминания; Дамблдора — моё к нему отношение; дмпэшников интересовало всё, и поподробнее.

Так как я демонстрировал адекватность, всех узнавал, был вежлив и тих, и не пытался наброситься с палочкой наперевес, горланя "Авада Кедавра", нервозность и напряжение во взглядах окружающих меня волшебников постепенно уходила, сменяясь умилением и жалостью. На моё тщедушное телосложение и так без слёз не взглянешь, а теперь, ещё и лишившись очков, я как смог состряпал взгляд обиженного на весь мир "котика из Шрека", и забурчавший живот был как нельзя кстати к получившейся картине. На заикнувшегося было аврора с неприятным, желчным и каким-то злобным лицом, о применении веритасерума, посмотрели так красноречиво, что я сам немного испугался.