Крестраж # 1

… — сто двадцать четыре галеона, по два за штуку. Ты не думай, Гарри, я твою долю верну, только за реактивы возьму часть, — продолжал тарахтеть папарацци–диверсант.

— Криви! Ты охренел?! Шестьдесят штук! Ты что, снабдил «этим» почти половину всех студенток Хогвартса? — уже еле сдерживаясь орал я.

— Ну Гарри, ты же сам разрешил себя фотографировать! — возмущённо воскликнул Колин.

— Фотографировать, балбес! А не распространять!

— А как же быть? У меня ещё заказ на двадцать копий. И не половину, а треть, некоторые по две штуки брали, да и не только девчонки, — расстроенно поделился он со мной своими бизнес–планами.

— Я вот щас не понял… Кому ещё такое нужно? — я даже немного растерялся.

— Э–э–э… Коммерческая тайна! Вот! — решительно заявил он.

— Колин, ты даже не представляешь, как меня подставил, и не только меня, — вздохнул я. — Ладно я, отобьюсь как–нибудь, но ты подверг нешуточной опасности мою девушку. Ей ведь очень многие гадости начнут делать. И всё из–за этой вот карточки.

Мысленно примерив нынешнюю ситуацию на себя, внезапно понял, почему стал материться с японским подтекстом. Я же сейчас, блять, почти натуральный ОЯШ, как в каком–то третьесортном дерьмовом аниме с гаремными мотивами! И даже закончиться всё может как в таких же мультиках, с расчленёнкой, морем крови и горами трупов. Толпа тян в нашей школе теперь мне проходу не дадут, а мне их всех нахрен и не нужно. У меня уже своя есть.

— А давай я тебе колдографию Грейнджер сделаю, — внезапно предложил Колин, смотря куда–то мне за спину.

От такого предложения я даже поперхнулся. И, набрав воздуха в грудь, начал на него орать:

— Криви!!! Ты, blyad', что, бессмертный?!!! Если только узнаю, что ты провернул что–то подобное с Гермионой, — я помахал карточкой перед его носом, — то я Мерлином клянусь! Засуну твою колдокамеру тебе же в задницу!!!

— Да я обычную… — пролепетал он, отступая к стене и опять опасливо смотря мне за спину.

«Да что он там такое увидел?» — повернулся я и встретился взглядом с Гермионой.

— Про какую «твою девушку» ты говорил, Гарри? — с очень странными эмоциями и напряжённым выражением личика спросила она.

— Про тебя… говорил, — запнувшись, сказал я. — Прости, если ты против, то я, конечно, не буду претендовать… чтобы ты… а я тогда не буду… никогда… — совсем запутавшись, начал бубнить я.

Настроение упало совсем уж ниже самого низкого плинтуса. Ненавижу такие разговоры и ситуации. Знать бы, за что она на меня обижена, но для этого отдельный и мифический ретранслятор–переводчик с женского на нормальный нужно иметь. Легилименция тут слабо поможет, мысли–то прочитать можно, но они всё равно не отразят всей сути, а женские эмоции я откровенно плохо понимаю, только самые чистые и яркие в плане однородности, без всяких там искажающих примесей, и то примерно и если сосредоточиться.

А я уже подумал, что у нас… То есть не у нас… Нет пока никаких «нас»… и не известно, будет ли вообще. Лопух! Вон как она на меня смотрит! Странно.

Она подошла вплотную ко мне, посмотрела снизу вверх и как–то беспомощно сказала:

— Гарри, сегодня они все наговорили мне каких–то гадостей. Джинни сказала, что это она твоя девушка, Ли Джордан говорил, что теперь ты можешь выбрать себе любую, Рон накричал и обвинил, что мой Живоглот съел его Коросту, Лаванда меня жалела, отчего становилось лишь хуже, Парвати…

Я обнял её и стал успокаивающе поглаживать по спине, а она упёрлась лбом мне в грудь и продолжила тихо изливать свою обиду и горечь. Пока она говорила, я, переступая через себя, загонял себя в состояние бездушного механизма. От прошлого упаднического настроя не осталось и следа, его моментально выдуло яростью и холодным чувством гнева. Мой контроль трещал по швам.

— Всё будет хорошо, kotenok, — продолжая сжимать её в объятиях и успокаивая, говорил я. — Они все ещё пожалеют о своих словах, Гермиона. Это я тебе обещаю.

— Фшшххс! Шёлк! — раздался уже ненавистный для меня звук.

— Я только для вас двоих карточки сделаю, честно!

Под моим равнодушным и холодным взглядом Криви весь съёжился, а от его обычного нагловатого оптимизма ничего не осталось. Он молча развернулся и, опустив плечи, медленно пошаркал по коридору, как маленький старик.

* * *