Крестраж # 1

Были у этих колец и пара положительных свойств. Первое и главное — это статус, наш статус жениха и невесты, который защищает нас от попыток матримониальных поползновений со стороны. Второе — они являются личной малой печатью, позволяющей ставить метки на свои вещи для опознания или скреплять печати писем. Имелась и ещё одна функция, о которой я не хочу даже думать. При измене партнёра, независимо от того, надето кольцо или нет, помолвка автоматически разрывается, а камень в кольце трескается и тускнеет, после чего артефакт можно выкидывать или продавать как лом драгоценных металлов.

Наше уединение, в пустой по такому раннему времени гостинной, было внезапно прервано топотом каблучков пары молоденьких волшебниц, спускающихся по лестнице женской половины факультета. Обернувшись, мы узрели неразлучную парочку — Парвати Патил и Лаванду Браун, удивительно небрежно одетых в школьную форму. Будто они очень второпях собирались, как при пожаре.

— Говорила же тебе, что кто–то говорит внизу! — шепотом наезжала Патил на Лаванду. — А ты? «Кажется, кажется!» — передразнила она блондинку.

— Так–так–так! — обвиняющие глядя на нас произнесла Браун, и начала загибать пальцы на ладошке: — Грейнджер сегодня в комнате не ночевала, это мы знаем по факту, как выяснилось в процессе допро… опроса некоторых волшебников, Поттер тоже не ночевал в своей спальне. Вчера на занятиях их обоих так же не было и, наконец, нам не удалось выяснить даже у Макгонагалл, где была эта парочка. Нам! И не удалось! Я ничего не упустила, коллега Патил? — повернулась она с вопросом к индианке.

— Вы забыли уточнить, коллега Браун: нам не удалось выяснить правду ни на одном из факультетов, — серьезно ответила Патил и повернувшись к нам предложила: — Покайтесь, дети мои… пока не поздно!

От такого наезда, я малость прифигел и выпал из колеи, а тем временем, наши разведчицы прямо скользили взглядами по нашим, молча застывшим фигурам. Это было необычно. Они даже смотрели синхронно, можно сказать, в унисон и, когда они заметили моё кольцо, в глазах у обеих вспыхнуло узнавание… тоже синхронное.

— Не может быть! — одновременно прошептали они и переглянулись.

Когда я прочел у них в глазах намерение выяснить у меня все–все–все подробности с применением паяльника, ржавых плоскогубцев и грубого напильника, я состроил самую зверскую рожу какую смог. Вообще–то думал, что они разведчицы, а не гриффиндорское гестапо. Моментально просчитав мою бесперспективность, как источник информации, они также просканировали мою девушку, стоящую рядом и увидели такой же как и у меня артефакт.

Гермиона, под их взглядом, молниеносно спрятала руки за спину, чтобы не «светить» своё кольцо, а подружки сделали слитный шаг вперёд и нетерпеливо задрожали, как фокстерьеры при виде лисицы. В глазах гриффиндорок зажёгся огонёк безумного охотничьего азарта хищниц почуявших жертву. Гермиона, не дожидаясь дальнейшего развития ситуации, попыталась спрятаться мне за спину, но, видимо поняв, что это не такое уж и надёжное убежище, белкой заметалась по гостиной. Визги, топот, крики: " — Грейнджер! Тебе лучше сдаться по–хорошему!», " — Заходи справа!» и даже: " — Парв! Отгоняй её от Поттера!».

Не… Не уйти ей! Эти загонят, стопроцентно! Ну вот, что и требовалось доказать. Зажали и сцапали Гермиону в углу и затем подхватив её под мышки потащили добычу для допроса в свою девчоночью берлогу, чуть ли не урча и повизгивая от восторга.

— Гарри! — обернувшись в железной хватке подружек и смотря на меня с надеждой, жалобно воскликнула Гермиона.

И чего переживает? Ничего же с ней плохого не случится. Вредноскоп ведь в её кулоне не сработал.

— Патил! Браун! — рявкнул я, и тихо добавил: — Отпустите мою невесту.

— Смотри Лав, стоит только немного надавить, и он сам во всём сознался! — констатировала довольная Патил.

Они, под конвоем сопроводили поникшую Грейнджер до диванчика и усадили там между собой.

— Рассказывайте! — категорично потребовала Лаванда.

— Что рассказывать–то? Ну, была у нас помолвка. Что в этом необычного? Больше трети Хогвартса пару имеют и это почему–то вас не волнует. На Слизерине вообще две трети таких, на Рейвенкло почти половина. Что у барсуков, я не знаю, слишком уж они скрытные ребята. Да даже у нас, где–то четверть помолвлены, а иные, так и в браке состоят. И это только что я точно знаю.

— Заливаешь, Поттер!

— Понимаешь, Лаванда, — начал объяснять я ей как совсем несмышлёнышу, вышагивая туда–сюда перед сидящей на диване троицей. — У меня есть глаза — я ими смотрю, у меня есть уши — я ими слушаю, а так же есть немного мозгов, — я постучал пальцем по виску, — я ими думаю. Всё это, в сумме факторов, даёт мне такую волшебную способность, как наблюдательность.

— Не может такого быть! Женатых у нас даже среди старшаков нету. Я бы знала! — скептически воскликнула Браун.

— Да? А ты, Браун, у своей подруги поинтересуйся, что это у неё за татуировка на запястье, — лениво зевая предложил я, и переведя взгляд на мгновенно побледневшую индианку, спросил: — Брахманские штучки, а? Патил?