Кри-Кри

Тетушка Дидье поглядывала на мальчика, как кошка на попавшую к ней в лапы мышь. В то же время она ясно сознавала, что ее власть над Кри-Кри утеряна безвозвратно. Несмотря на его видимую покорность, она теперь побаивалась его. А тут еще этот бунтовщик Бантар со своими декретами и правилами!

Ох, с каким удовольствием дала бы она своему подручному здоровенную затрещину, как бывало прежде, в «хорошие дни»!

И тетушка Дидье тяжело вздохнула: увы, этих дней не вернешь, а о затрещинах, пожалуй, придется забыть навсегда.

Глава восьмая У ТРЕХ КАШТАНОВ

Утро выдалось ясное, прохладное и солнечное. Такие утра бывают только в Париже: вдруг спадает предутренняя пелена, окутывающая город, и взорам сразу открывается Париж с его высокими строениями, узкими уличками и старенькими, будто вросшими в землю жилыми домами.

Бульвар Рошешуар находился в двух километрах от «Веселого сверчка», а Три каштана были излюбленным местом Кри-Кри. Он шел четким, военным шагом, подражая отрядам федератов, которые спешили на смену бодрствовавшим ночью бойцам. Они пели о царстве свободного труда и разумного отдыха. В стороне слышались равномерные удары ломов и кирок: это возводились новые баррикады. Где-то ухало орудие. Над городом кружились вороны, привлеченные запахом крови и мертвых тел. Но они не омрачали общей бодрости и не мешали напряженной подготовке Парижа к решительным боям.

По мере того как Кри-Кри приближался к Трем каштанам, встречные попадались все реже, шумы и звуки становились глуше. Кри-Кри пришел первым. Мари, вопреки свойственной ей аккуратности, на этот раз запоздала.

На стволе одного из трех каштанов мальчик увидел афишу и остановился, чтобы ее прочесть.

Это было воззвание Коммуны к сельским рабочим. Оно висело здесь уже давно; дожди размыли печать, в некоторых местах бумага прорвалась, но Кри-Кри все же прочел:

«Париж хочет земли для крестьян, средств производства для рабочих, работы для всех… Плоды земли — тем, кто ее возделывает. Да не будет больше ни слишком богатых, ни слишком бедных! Да не будет более ни работы без отдыха, ни отдыха без работы! Что бы ни случилось, помните: революции будут длиться до тех пор, пока не будут даны: земля — крестьянам, орудия — рабочим, работа — всем».

Последние слова Кри-Кри произнес вслух.

Сердце его наполнилось гордостью за Коммуну. Подумать только! Еще недавно его дядя Жозеф Бантар был простым переплетчиком. Правда, он всегда пользовался популярностью, всегда был любим и уважаем товарищами. Но популярность дяди Жозефа особенно возросла после одного памятного дня. Кри-Кри не раз рассказывал своим товарищам, как поздно вечером 3 сентября 1870 года дядя Жозеф вернулся в свою каморку взволнованный (Кри-Кри жил тогда вместе с ним) и сказал:

— Шарло, ты уже взрослый парень, и на тебя, кажется, можно положиться. Сходи на улицу Бельвиль, дом сорок два, где помещается школа, разыщи там учительницу Мадлен Рок и скажи ей, чтобы она шла сюда как можно скорее. Да смотри ни с кем не болтай и торопись.

Через час Кри-Кри и Мадлен застали в накуренной комнате Жозефа несколько человек.

Поздоровавшись с Мадлен, Жозеф сказал:

— Под Седаном произошла страшная катастрофа: наша армия разбита, и остатки ее в количестве восьмидесяти трех тысяч человек во главе с императором капитулировали[27]. Наступил момент для решительных действий. Теперь все увидят, куда ведет страну монархия. Наполеон[28] должен быть низложен.

Перед Кри-Кри проносилась картина за картиной.

Вот 29 января 1871 года Жозеф Бантар с красным знаменем в руках идет во главе огромной толпы; со всех сторон несутся возгласы:

— Тьер нас продал!

— Долой правительство, предавшее родину!

— Капитуляция Парижа — это измена народу!

— Мы не впустим немцев в Париж!

А вот Жозеф в день 18 марта повел его с собой на Монмартр, куда стекался весь Париж.

Парижские рабочие не хотели отдать пушек, которые были установлены национальной гвардией на высотах Монмартра. Эти орудия защищали сердце Парижа. А Тьер прислал войска, чтобы забрать их.

Генерал Леконт отдал приказание солдатам стрелять в осаждавшую пушки толпу. Солдаты взяли ружья на прицел. Тогда дядя Жозеф поднял Кри-Кри на руки, вышел вперед и сказал, обращаясь к солдатам:

— Стреляйте! Стреляйте, но помните, что где-нибудь в другом городе другим солдатам приказывают в этот момент стрелять в ваших отцов, сестер и детей. Нигде народ не хочет больше жить рабом, голодать и терпеть измену правительства!

Кри-Кри хорошо помнил, как вслед за Жозефом вперед бросилось много женщин с детьми, как маленькие дети хватались ручонками за штыки солдат и как солдаты сперва опустили ружья, а затем повернулись к своим офицерам и арестовали их.