Кри-Кри

— Ладно! — согласился Кри-Кри. — Ну, проваливай. Идет дядя Жозеф. Мне некогда.

Жозеф Бантар в это время обходил баррикаду, отдавая распоряжения, смеясь, шутя, подбадривая.

— Ты опять будешь меня ругать за то, что я погорячилась, — смеясь, сказала Мадлен, подходя к Жозефу. — Я сейчас прогнала Кламара. Он мне подозрителен. Он нарочно тянет с постройкой баррикады. Говорит, что нет материалов.

— Мадлен, конечно, во всем права, — подтвердил Люсьен, — во всем, кроме одного: материалов действительно нет.

— Как? Нет материалов?! — вскричал Жозеф, озираясь по сторонам!. — А это что? — и он показал узловатым пальцем на появившуюся из-за угла тележку, нагруженную фортепиано и разной мебелью. Тележку с трудом передвигал мужчина средних лет, напоминавший своим видом лакея из богатого буржуазного дома. Тележка застряла среди вывороченных из мостовой камней. Собралось несколько зевак-прохожих.

Быстро перешагнув через камни, Жозеф подошел к застрявшей тележке.

— Откуда и куда? — лаконически спросил он.

— Эти вещи были заказаны виноторговцем Гаваром, — ответил лакей, — но владелец их уехал в Версаль. А теперь он уведомил, что на днях вернется, и вот я…

— Виноторговцем Гаваром?! — воскликнул Жозеф. — Тем лучше!

Не задумываясь, он сбросил с себя сюртук, перерезал перочинным ножом веревки, стягивавшие воз, и, к восхищению окружающих, взвалил на свои могучие плечи фортепиано и понес его к баррикаде. Остальные, следуя его примеру, вмиг разобрали мелкие вещи: столики, тумбочки, кресла, и тоже потащили их к баррикаде.

— Что я скажу хозяину? — в недоумении развел руками лакей.

— Скажи ему, что депутат Коммуны Жозеф Бантар решил проверить, крепок ли материал, из которого сделана мебель. Если фортепиано выдержит версальские снаряды, оно будет вам возвращено! — крикнул Жозеф под дружный хохот окружающих.

— Ну-с, теперь, кажется, все в порядке! — сказал Жозеф, с удовлетворением оглядывая баррикаду и вытирая платком пот, струившийся со лба и щек.

— Нам надо выбрать пароль, — сказал Люсьен. — Ты приказал мне поставить часовых, я должен передать им пароль…

— Да, это важный вопрос. Но здесь не совсем подходящая для этого обстановка. Вон там, за бочками, пожалуй, самое укромное место. Я надеюсь, что эти бочки не имеют ушей, — и Жозеф ткнул ногой в одну из них.

Убедившись, что поблизости никого нет и что прикрытие из бочек достаточно надежно, Жозеф сказал Мадлен и Люсьену:

— Ну, друзья, теперь мы одни. Мы можем и должны быть вполне откровенны, так как ничто не может поколебать нашу веру и мужество. Собрав все силы в кулак, версальцы атакуют Париж. Теперь или никогда! Париж должен устоять! Нас немного, но мы не дрогнем! Я придаю большое значение баррикаде на улице Рампоно. Она — ключ всей позиции. Враг не должен пройти через нее. Мы погибнем, но не сдадимся. Предлагаю паролем взять девиз: «Коммуна или смерть!» Принято? — полувопросительно сказал он.

— Да, да! — подтвердили Люсьен и Мадлен.

— Ну и прекрасно! Сейчас я отправлюсь в мэрию, чтобы закончить кое-какие гражданские дела. Их, к сожалению, много, больше, чем я бы хотел! Но об этом теперь сожалеть поздно. Сбор, друзья, я назначаю к восьми часам. Теперь, Люсьен, особое дело к тебе. Все должно быть дважды, трижды проверено самым тщательным образом.

— Дядя Жозеф, дядя Жозеф! — послышался голос Кри-Кри.

— Что тебе, сынок? Мы кончили наш разговор. Иди сюда!

— Там тебя спрашивает Виктор Лимож.

У баррикады, грациозно облокотившись на мешок с песком, стоял Лимож с вдохновенным лицом.

Увидев Жозефа, Лимож снял свою мягкую шляпу и церемонно раскланялся.

— Делегат Бантар, — сказал он, — вы знаете меня…

— Вы поэт Виктор Лимож! Ваши стихи и песни распевает весь рабочий Париж. Вы хорошо делаете свое дело, и Коммуна благодарна вам.

— Я не только поэт, я еще и гражданин, — гордо заявил Лимож. — Я пришел просить вас, депутат Бантар, принять меня на вашу баррикаду.

— Вы поэт, — сказал Жозеф, подумав, — вам незачем итти на баррикаду. Каждый из нас способен воевать, но не каждый может быть хорошим поэтом!

— Нет, гражданин депутат, — настаивал Лимож, — теперь, когда Коммуне грозит смертельная опасность, я хочу делать то, что может сделать каждый: отдать за Коммуну свою жизнь.

— А вы умеете стрелять? — спросил Жозеф.

— Я бью без промаха, когда мишень мне ненавистна!

— Вы получите ружье, Лимож, и пусть ваши пули будут бить так же метко, как ваши стихи!

Нужно ли описывать, какое впечатление произвел на Кри-Кри этот короткий разговор!

Если до этого мальчик все еще не знал, как начать разговор с Жозефом, то теперь он больше не колебался.

— Но ведь и я бью птицу на лету! — вскричал он, подбежав к Жозефу. — Ты можешь быть спокоен, дядя Жозеф, я не выпущу зря ни одной пули!

— Молчи, Шарло! Мы с тобой об этом уже договорились — и баста!

Но Кри-Кри на этот раз был решителен и настойчив.

— Почему ты мне не доверяешь? — сказал он с дрожью в голосе. — Если ты не хочешь меня взять в свой отряд, позволь мне пойти в батальон Питомцев Коммуны, куда уже вступил Гастон Клэр.