Крибле, крабле, бумс (СИ)

  "... но все старания их бессмысленны и беспо... все старания их бессмысленны и тщетны, поскольку им не ясна ... они не понимают сути. Великое искусство магии не зря называется тайным искусством... тайна эта непонятна... Тайна эта не только неразрешима, она непонятна даже многим... большинству из тех, кто сделал на этом пути немалое число правильных... успешных шагов. Тайна эта в том, что нельзя стать магом по книгам... изучив верные заклинания, ибо верных заклинаний НЕТ. И нет заклинаний неверных. Сила не в звуках и движениях... не в наборе звуков и жестов... Сила во врожденной способности... как это... вязать и разрешать... Если ты имеешь... у тебя есть дар, то верным заклинанием для тебя... в твоих устах станет любое слово. Ты должен только определить внутри себя, что это слово вызовет в природе... ммм... определённое... конкретное действие... и в пределах дарованной тебе силы так и будет. И если некоторые одарённые... изучив древние книги... овладевали старинными заклятиями, то не потому, что заклятия эти способны... действенны сами по себе. А потому, что одарённый внутри себя заранее определял их действие... и чаще всего не понимал, что всю древнюю мудрость он мог легко заменить ЛЮБЫМ ДРУГИМ СЛОВОМ ИЛИ ДАЖЕ ЖЕСТОМ, но сделать это мог он и только он своею собственною волей" - пожилой мужчина перестал переводить, отложил книгу и снял очки. - Ольга, ты сошла с ума.

  - Я сошла с ума? - Ольга Валерьевна сделала ударение на "Я". - Я? Может быть, это я сорок лет набивала свой дом всем вот этим? - она ткнула пальцем в невидимые за стеллажами книг стены. - Может, это я из-за этого выжила из дому всю свою семью и стала посмешищем для всех здравомыслящих людей? Я? Я? Так вот, Виталий Иванович, послушай меня. Она лежала у меня на коленях и рыдала в смерть, потому что муж изменил ей с её лучшей подругой, а через минуту она вскочила и убежала к нему, потому что он ей не изменил, и всё, что было, это шутка, враньё и сон.

  - Ольга, ты повторяешься. - мягко сказал мужчина. - Во всяком случае, я склоняюсь к мысли, что её лучше было бы не переубеждать.

  - Не переубеждать? Я знаю свою внучку. Уж кого-кого, а её я знаю. Она хорошая девочка, она - единственное и лучшее, что у меня есть, но она девочка гордая и амбициозная. И он хороший парень, но он заморыш и слюнтяй, и если такая, как она, влюбилась в него, как говорится, с первого взгляда и до последнего вздоха, то это потому, что он там, внутри себя, не зная, не понимая, что творит, установил, что слово "мутабор" отдаёт во власть ему любую женщину, и сказал ей это слово, и всё сбылось. И теперь всё сбылось снова, потому что этот сопляк лежал где-то там лицом в подушку и мечтал знать такое слово, какую-нибудь "крибле-крабле", чтобы того, что было, вдруг не стало. Я говорю тебе, Виталий Иванович, он как раз и есть этот твой, кому от рождения и от природы дано вязать и разрешать. ЭТОГО НЕ СТАЛО! Она побежала к нему, у неё в голове чёрт знает что, какие-то високосные годы, но она верит, что он ей не изменил, потому что он ей и не изменял. ЭТОГО НЕ БЫЛО! Остались туманные непонятные следы, как тень, как морок, как сон. ЗАМОЛЧИ!!! - вскинулась она вдруг на порывавшегося ей что-то сказать мужчину, и тот ответил:

  - Ольга, будь добра, не кричи на меня.

  Она посмотрела на него, не понимая, потом понизила голос:

  - Я не сомневаюсь, что он и этой Ире сказал свой мутабор, как-нибудь случайно, на кой он ей без этого мутабора нужен. Она втюрилась и насела, а он что - он безотказный, дрянь, тряпка, он слова "нет" не знает.

  - Я не могу в это поверить. Для того, чтобы поверить в это, уже нужно подвергнуться магическому воздействию.

  - Я тебя подвергну, - мрачно кивнула Ольга Валерьевна. - Не надо так старательно улыбаться, тебе не идёт. Вот так ты выглядишь лучше.

  Мужчина вздохнул:

  - Извини, Ольга, я сдуру. Ты вообще представляешь себе, какой силы должен быть дар, чтобы уничтожить событие, уже случившееся и оставившее тысячу метастазов во времени и пространстве?

  Вопрос повис в воздухе без ответа.

  - Самое скверное, - устало сказала Ольга Валерьевна, - что он такой слюнтяй. Если ему что-то понадобится или чего-то захочется, он не встанет, не пойдёт, не будет добиваться, как нормальный мужик, он будет сидеть, вздыхать, и мечтать, и ковырять в носу, и настанет день, когда он выковыряет.

  Секунда молчания.

  - Это страшный человек.

  - Может, сказать ему... им? - неуверенно произнёс мужчина.

  Ольга Валерьевна с тоской поглядела на него:

  - Даже ты в это не веришь... несмотря на это всё... - она снова показала на книги.

  - Зато ты веришь, несмотря на то, что никогда не верила во всё это. Впрочем, сказать, наверное, ещё опасней... Это как "попробуй не думать о белой обезьяне" ... Никто не сможет иметь такой дар, знать о нём и не пользоваться им. И никто не сможет пользоваться и не злоупотребить... Это если рассуждать чисто теоретически...