Кричи, белокрылое создание (СИ)

Но сейчас у меня куча свободного времени.

Вдохновленная неожиданной идеей, Лиза не сразу сообразила, что откровенно разглядывает мужчину, и тот, в свою очередь, не оставил без внимания ее любопытство. Зная, что в этом заведении каждый мог взорваться от любого жеста, брюнетка быстро отвела взгляд. Хорошо, что их разделял забор…

Только мужчина не планировал бросаться на нее в приступе ярости. Переняв инициативу, теперь он изучал девушку, присматриваясь к ней, словно к экспонату, объекту исследования. У Лизы быстро забилось сердце от волнения, однако, взяв себя в руки, она шагнула вперед и вцепилась в металлическую паутину забора. И что, если он подумает, будто ее поведение странное? Тут ведь все психи.

– Что вы рисуете?

Мужчина поймал ее взгляд и ухмыльнулся уголками губ, а затем обронил фразу, от которой у Лизы на миг остановилось сердце, – не от страха, а от наслаждения. Она не поняла ни слова, поскольку он обратился к ней то ли на итальянском, то ли на испанском языке. Но его певучий насыщенный голос стал бальзамом для ее слуха. В последнее время уши резали вопли и крики, грубость и ругань пациентов. Даже если фраза обозначала что-то непотребное, брюнетка была готова простить его.

– Простите, я не поняла, – обратилась она к нему на английском языке.

– Я спросил твое имя.

Акцент никуда не исчез, однако он придавал его словам шарм, изысканность. Лиза понятия не имела, за что его сюда посадили, но пока между ними стоял забор, это не имело значения. В данный момент она радовалась своему любопытству и возможности отвлечься на что-то хорошее.

– Лиза... Элайза то есть. Но можно Лиза.

– У тебя изящные черты лица, Элайза, которые подчеркивает острый взгляд.

– Вы… художник?

– В каждом из нас живет творец, – он одарил ее хищным взглядом, смотря словно на добычу, а не на предмет восхищения. – Кисть и холст только заменяют мой инструмент творения. С их помощью я могу только выразить свое стремление к искусству, но не творить его.

Ладно… чего я еще ожидала от психушки? Возможно, на свободе он кромсал своих жертв и пытался убедить общественность, что творил искусство. Этот мир действительно безумен.

– Много вы картин нарисовали? Здесь. В… этом месте.

– Только наброски, ничего стоящего.

– А что вы рисуете?

– То, чего заслуживает мир.

Очередной сошедший с ума гений. Лиза даже не испугалась, скорее, разочаровалась. Творческие люди зачастую считались безумцами и создавали шедевры, которыми восхищалось общество, но некоторые индивиды заходили слишком далеко.

– В обществе принято восхищаться человеческой жизнью, но смерть они отвергают в любом проявлении, – незаметно для себя пробормотала Лиза, выдерживая ироничность мысли, которая, похоже, заинтриговала собеседника.

– Глубокая мысль, – напряженно произнес мужчина, будто готовясь разорвать металлическую проволоку забора и схватить девушку за горло. Но затем он рассеянно пожал плечами и вернулся к работе. – Этот мир никогда не поймет глубокую суть смерти.

– А ты понимаешь? – Дерзнула Лиза, с удивлением отметив, что перешла на «ты».

– Хм, – пожал плечами мужчина, – мой ответ – мои творения.

– Тогда… можно посмотреть, что ты рисуешь?

– О-о, нет, боюсь, что эту картину ты не в состоянии понять. Она и не для этого создавалась. Этот набросок я заготовил для другой особы, чтобы показать ей, какой она станет, когда я возьмусь за нее вновь.

Звучало довольно запутано и пугающе, внутренний голос подсказывал, что стоило тактично попрощаться и более никогда не попадаться на глаза этому человеку. Но психиатрическая лечебница была идеальным местом, чтобы заводить новые знакомства с теми, жертвой которого ты не хотел бы стать. Металлические решетки, охрана и таблетки создавали наилучшую защиту.

– Думаешь, это возможно? Тут же решетка.

– О, для Стефано Валентини нет ничего невозможного, – улыбнулся мужчина, подводя штрих алой краской на портрете молодой девушки с чернеющими глазницами.

5 мая. 20:07

Франция, лечебница «CygneBlanc».

Время ужина прошло, скоро пациентам нужно будет готовиться ко сну, а, значит, на сегодня работа окончена. По крайней мере ночная смена виделась на горизонте через пару дней, а пока что Илона могла вздохнуть с облегчением и надеяться, что никаких казусов не возникнет. Насколько это возможно. Она неплохо отдохнула за два отведенных выходных, успев убраться дома и приготовить рыбный пирог, который так любит ее жених. Девушка скучала по мужчине, который находился в парижской больнице. В коме…

Вернулся целым с войны, а от автомобильной аварии никто не застрахован. Злая ирония…