Потолок и стены были выложены белым кафелем, пол коричнево-красным. В одном конце помещения стоял металлический стеллаж, на его полках лежали стопки той самой пленки. У другого конца стены стояла большая мойка. В первый день, каждую девочку мыли в ней. К ней подсоединяли шланг, из которого поливали их, когда он издевался над кем-нибудь. Окон не было. Карина медленно шла вдоль стен, пальцем выводя узоры, подойдя к металлическому стеллажу, она обошла его и продолжила идти вдоль стены. Когда она дошла до мойки, то встала перед ней и недоумевающее посмотрела на дно, там валялись резиновые перчатки. Простояв над ними какое-то время, она перегнулась через борт и достала их со дна.
Перчатки были белыми, в таких школьная медсестра ставила прививки. Карина ещё раз осмотрела помещение, но ничто другое не привлекало её внимание. Перчатки были чистыми, ни пятен крови, ни грязи. Она положила их обратно в мойку.
Переговорив с каждым из родителей, Сергей пребывал в недоумении – их ни что не объединяло.
Каждая из девочек жила в противоположных районах города, трупы девочек скидывали на разных помойках города. Основные способы умерщвления одинаковы, различающиеся только степенью жестокости. После 15-летней Евгении он переключился на более молодых и менее сильных девочек, но, повстречавшись с 8-летней Сашей, он, возможно, испытал трудности сексуального удовлетворения, так как у девочки обнаружены только следы попыток её изнасиловать, и на девочек 8 лет он больше не покушался.
Трудно было понять, что же двигает маньяка на выбор жертв.
Карина сидела в мойке и сквозь потоки воды пыталась дышать. Она знала, что ему нравилось, когда она захлебывалась водой, и её выворачивало ею же. Он специально направлял струю воды из шланга именно на лицо, чтобы это повторялось почаще. Уже обессиленная Карина лежала на дне мойке, вяло реагируя на потоки воды. Её мучитель осознал, что большего он от неё не добьется, поэтому с сожалением отключил слегка тепловатую воду.
Не вытаскивая девочку из мойки, он начал её поглаживать, собирая ладонью капли с её тела. Девочку бил мелкий озноб. Ему это нравилось, его это возбуждало. Раньше его разочаровывало её молчание, но позже, со временем, это привело его в восторг, так как мимика девочки, ярче криков и слов, говорило о том, что она испытывала от его прикосновений.
Его трясущиеся от возбуждения пальцы исследовали её нагое тело, не забывая ни одну складочку, ни одно укромное место. Он видел как ей больно, когда его палец резко вонзился в её влагалище. Ему понравилось то, как расширились её зрачки, а в беззвучном крике открылся рот, когда пальцев стало больше.
Его тело содрогнулось в конвульсиях наслажденья, он опустился на колени, сжав другой рукой край мойки. Когда его конвульсии затихли, он вытащил свою руку из тела девочки, и, размазывая кровь по её телу, начал приговаривать.
- Ничего, Кариночка, тебе это понравится, обещаю, тебе это понравиться.