Крид: Советник Соломона

Мысли кружились в голове. Я захотел отбросить эти сомнения, но вместо этого они только усиливались. Если этот гроб не мой, тогда кто я такой? И кто, собственно говоря, этот Виктор Крид? Все становилось еще более загадочным. И в этом мистическом тумане я почувствовал не ужас, а странное удовлетворение. Я не знал, кто я такой, но уже чувствовал, что моя история только начинается, и это было чертовски будоражащим.

Галера неуклюже билась о скалистый берег. Вдали же видны только бесконечные песчаные дюны и скалы, омываемые морской водой. С высоты палубы я увидел несколько фигур, бегающих по пляжу с воплями и криками. Они махали копьями, бросали камни и резвились в бесчеловечной оргии насилия. По всей видимости, аборигены, что населяли эти земли. Веками их племена вели жестокие сражения, решая конфликты силой оружия.

В этот момент уже не имело значения, что они делают. Я не чувствовал ни сочувствия, ни отвращения. Лишь раздражение. Схватив оставшийся после пиратов нож, я сделал шаг к борту галеры и с нескрываемым удовольствием спрыгнул в воду. Холодная вода тут же охладила мою кровь, и я почувствовал очередной прилив силы. И пусть я привычно был один против всего мира, но это не пугало меня. А напротив, лишь вдохновляло.

Агрессивно поплыл к берегу, оставляя за собой бурлящий кипящий вихрь мыслей, чужих страхов и сомнений. Я не знал, что ждет меня на берегу, но я был готов к чему угодно. Потому что, по крайней мере, я был свободен. А что ещё нужно человеку, как не свобода?

Кто-то скажет: «Крыша над головой? Люди вокруг?» Но нет. Свободы уже достаточно, чтобы взять самому всё, что душенька желает!

Я греб мощно и энергично, словно рассекая воду на части. Не знаю, что заставило меня так энергично двигаться к берегу. Может быть, это было иллюзорное ощущение свободы, которое я испытал, когда выбрался из гроба и отправился в плавание. Может быть, это была жажда приключений, которая кипела во мне всю жизнь. А может быть, это была просто жажда жизни, которую я уже начал забывать, живя в бесконечном цикле смертей и воскрешений. Кто знает? Но по ощущениям пробуждение в гробу было далеко не первым и даже не сто первым.

Но что бы меня ни толкало вперед, я был счастлив. Счастлив от того, что я жив. Счастлив от того, что я свободен. Счастлив от того, что я могу сам решать свою судьбу. Уже видел берег. Что выглядел диким и неприветливым, покрытым песком и камнями.

Выбрался из воды и по-звериному отряхнулся. Мое тело казалось усталым, но дух при этом полон энергии. Огляделся вокруг. Пляж был пуст. Ни одной живой души. Лишь волны шумели о своем бесконечном путешествии. Сделал ещё несколько шагов вглубь берега. Солнце светило ярко, и песок был горячим. Я чувствовал, как он обжигает мне ноги.

Но я не обращал на это внимания. Ибо был свободен! И это было всё, что имело значение.

Нож в руке дарил приятную тяжесть вкупе с иллюзорной защищённостью от опасностей данного мира, но человек с ножом куда опасней человека без ножа, разумно ведь? Мысленно усмехнувшись, я спокойно направился в сторону ближайшего поселения, где и шёл активный бой между местными.

Ощущение острого лезвия в руке было знакомо, как и то чувство неуязвимости, которое оно приносило. Да, я был бессмертным, но это не значило, что я не мог быть «убит», пусть и временно. Мое тело могло быть разорвано, разрублено, сожжено. Но я всё равно вернулся бы к жизни, пусть и не сразу. Забавно, не правда ли?

И вот тогда я и понял, что неуязвимость — это не дар, а проклятие. Я был ограничен в своих действиях. Я не мог умереть, но я мог быть искалечен, потерять свой разум, оказаться в плену у своих врагов.

Поэтому я и взял в руку нож, что делал меня сильнее и чуточку опаснее.

Без какой-либо спешки в сторону поселения, где шел бой. Слышны крики, вопли и лязг оружия. Но я не испытывал ни страха, ни сочувствия. Ибо был бессмертным и не мог ничего потерять, кроме времени.

Приблизился к поселению, которое представляло собой скопление хижин из глины и тростника, окруженных деревянным забором. Он был проломлен в нескольких местах, а рядом валялись оторванные куски досок. Забор служил скорее символом, чем защитой, и сейчас он выглядел крайне убого.

Воздух насыщен едким запахом гари, словно в поселении недавно прошел пожар, оставивший после себя только золу и печаль. Но этот запах перебивал еще более сильный аромат — запах крови. Тяжелый, душный, проникал в ноздри, оставляя горький привкус на языке.

Яркое солнце, не жалея красок, окрашивало мир в яркие оттенки. Но даже солнечный свет не мог спрятать отвратительные детали боя. Копья, покрытые сгустками крови, выглядели как черные веточки, брошенные на землю. Топоры, упавшие с могильными криками в пыль, отражали солнечные лучи, как зловещие зеркала.

С каждым выстрелом из лука или броском копья в воздух взлетала красная пыль, словно кровь не просто текла по земле, а взмывала вверх, будто хотя бы на мгновение желая оставить это проклятое место. И когда солнце отражалось от этой пыли, она становилась похожа на туман, на занавес, за которым скрывается ад.