Крид: Советник Соломона (СИ)

Бог создал человека, потому что разочаровался в обезьяне. После этого он отказался от дальнейших экспериментов.

Марк Твен

***

— Всё так же топишь горе в вине Обатала? — холодно обращаюсь к местному богу.

— Отстань, человече… — прогудел чернокожий здоровяк.

— Ну так и я не с пустыми руками. — уверенным движением достаю бутылку домашнего рома, что я специально нагнал на случай особенно важных переговоров, и был он чист, как слеза младенца, а по крепости мог уложить и слона, ну или в нашем случае бога.

— Тошно мне… — он принюхался. — Ты даже не человек? Что ж, значит, с тобой можно и выпить. — он удивился, но быстро принял сей факт.

Спустя пятнадцать часов и десять ящиков рома

— Ну не создал ты людей, и хрен бы с ними. Занятие это неблагодарное! — уверенно молвил я, подливая богу напиток в кружку. — Зато какое небо зафигачил. В Намибии так и вовсе сказка. — Я уверенно продолжал вешать на уши богу лапшу. — И вообще, раз ты настолько в унынии, то самое время сыграть. — Всё тем же уверенным движением достаю коробку с резными шахматами.

Бог сидел на табуретке, облокотившись на стол. Он задумчиво наблюдал за тем, как я подливаю ему напиток, но его взгляд был устремлен куда-то вдаль, словно сквозь меня. Он казался усталым, измученным. Может быть, от бесконечного наблюдения за человечеством, а может, от неудачи в создании идеального мира.

— Не знаю, — пробормотал Бог, словно про себя. — Не играл уже очень давно.

Он взял кружку, сделал небольшой глоток и отставил её на стол.

— Но почему бы и нет, — продолжил он, словно пробуждаясь от задумчивости. — Раз ты так настаиваешь.

Он кивнул на шахматную доску, и я, с нескрываемым волнением, расставил фигуры.

Я расставил фигуры, и в воздухе повисла тишина. Мы сидели друг напротив друга, и в этой тишине слышался только шум ветра, проносящегося мимо огромных окон в небесный дворец. Бог взял черную ладью, и я почувствовал, как от его движения по доске побежали мурашки по спине. Он играл безупречно как бог.

— Ты очень хорошо играешь, — сказал я, наблюдая за его ходами. — Но я не сдамся.

— Сдаваться никогда не стоит, — ответил Бог, улыбнувшись темной улыбкой. — Но помни, что в этой игре я всегда буду на шаг впереди.

Он сделал еще один ход, и я почувствовал, как силы уже уходят от меня. Но я упрямо продолжал бороться, упорно ища свой ход, свой шанс на победу. Игра шла своим чередом, ход за ходом. Я чувствовал напряжение, но и некую уверенность, словно мои ходы были не случайными, а частью большего плана. И вот, в один прекрасный момент, всё было решено.

— Я выиграл.

Бог смотрел на доску, его лицо было нечитаемым. Он сделал небольшой глоток своего напитка, словно пытался усвоить произошедшее.

— Да, — произнёс он наконец. Его голос был спокойным, но в нём слышалось что-то новое, чего я раньше не замечал. — Ты победил.

— Как же так? — спросил я более ехидно. — Ведь ты же бог.

— Да, — ответил Бог. — Но я не всемогущ. Я не могу управлять всем. И порой я делаю ошибки.

— Ошибки? — переспросил я, не понимая.

— Да, — сказал Бог. — Я не могу управлять всем. Люди свободны в своих выборах. И иногда они делают что-то такое, чего я вовсе не ожидал.

— Но ты же бог, — сказал я. — Ты должен знать будущее.

— Я не знаю будущего, — ответил Бог. — Я только могу видеть возможности. И иногда я выбираю не ту.

— Что же теперь будет? — спросил я.

— Никто не знает, — ответил Бог. — Но я уверен, что мир продолжит существовать. И может быть, мы узнаем что-то новое о нем.

Бог встал с табуретки, и я почувствовал, как он смотрит на меня с уважением.

— Спасибо, — сказал он. — За игру.

— Как насчёт ещё одной партийки? — бросаю в спину уже уходящему богу, достав из кармана колоду карт.

— Тебе нечем меня удивить, не человек… — кидает в ответ Бог, но не оборачивается. Он уже у самого выхода из огромного подземного бара, стены которого украшены неземной мозаикой, а потолок усеян тысячами мерцающих кристаллов.

— Сыграем на суть! И если ты проиграешь, то перестанешь существовать. Чем не желанный покой? Но я заберу твою душу, духовную суть и титул бога. — произношу как бы невзначай, но в голосе слышится стальная уверенность. — Ну а я, если проиграю, то с меня ещё ром. Ну так что, ты меня уважаешь? — басовито интересуюсь в ответ, уже не уверенный в том, что Бог согласится.

Бог останавливается, его белоснежная улыбка впервые за весь вечер заполняет весь зал. В ней слышится вызов, ирония и нескрываемая радость от игры.

— Ром? Я согласен! — отвечает он, и его голос эхом отражается от стен бара.

Он возвращается к столу, и мы садимся друг напротив друга. На столе уже стоит небольшая горка ромовых бокалов, а воздух наполнен ароматом пряностей и ванильного сахара.

— Во что будем играть? — спрашивает Бог, разглядывая колоду карт.

— Что-нибудь простое, — отвечаю я, перемешивая карты. — Например, в «Пьяницу».