Крид: Советник Соломона

Улицы, освещенные пламенем пожаров и отблесками взрывов, превратились в поле сражения. Повстанцы двинулись, как лава, с криками и рубящими ударами, очищая путь к дворцу султаната. Они натыкались на небольшие группы солдат, которые еще пытались сопротивляться. Но упорство защитников было бессмысленно. Повстанцы были безумны от победы, а их атаки беспощадны.

Умар, словно одержимый, яростно сражался, нанося удары мечом направо и налево. Его движения были стремительными и точными, каждый удар становился смертельным. В этом безумии он был лишь орудием мести, воплощением всей ненависти, которую он испытывал.

Он видел, как падают солдаты, как они кричат от боли, как они умоляют о милости. Но он не слышал их мольбы, он не видел их страданий. В его глазах горел только один огонь — огонь жажды власти. Он был бурей, которая сметёт всё на своём пути, и ничто не сможет остановить его.

Его воинская машина мчалась вперед, сокрушая все на своем пути, оставляя за собой следы крови и разрушений. Он был символом хаоса, который он сам создал. И в этом хаосе он чувствовал себя живым, сильным, непобедимым.

До дворца султаната было недалеко. Умар видел его величественные башни, освещенные факелами. Он знал, что там прячется его враг, человек, который так долго угнетал народ Алджурана. Он увидел, как пожар охватывает небо, пламя взрывов озаряет ночь, крики и стоны разносятся по городу. Казалось, весь Алджуран горит в пламени восстания.

Величественные башни дворца султаната, словно исполинские зубцы, торчали в ночном небе, освещенные дрожащим пламенем факелов. Они стояли над городом, как немые стражи, охраняя тайны и богатства своих хозяев.

Каждая башня была построена из тщательно обработанного камня, украшенного резными узорами и фигурками мифических зверей. Над входом во дворец возвышался гигантский портал, увенчанный гербом султаната, с изображением льва, символа могущества и власти.

Окна дворца, застекленные цветными стеклами, словно глаза гиганта, смотрели на город, отражая в себе пламя пожаров и отблески взрывов.

Стены дворца были украшены мозаикой, изображающей сцены из жизни султана, его победы и триумфы. Но Умару эти сцены казались лишь насмешкой над страданием народа. Он видел в этом дворце не символ величия, а воплощение тирании, олицетворение всей несправедливости, которую он стремился искоренить. Для него это был не просто дом султана, а клетка, из которой он должен был освободить народ Алджурана.

Умар вступил во дворец. Он оставил за собой улицы города, охваченные пламенем и хаосом, и очутился в холодных, величественных залах дворца султаната.

За ним шли его ближайшие соратники, одетые в доспехи и вооруженные до зубов. Их лица были искажены войной, в их глазах горела жажда победы.

Они продвигались вглубь дворца, словно волна, смывая всё на своём пути. Натыкались на отдельные группы солдат султаната, которые ещё пытались сопротивляться, но их упорство было бесполезным.

В длинных коридорах дворца, украшенных золотом и резными узорами, раздавались крики сражения, стук мечей о щиты, стоны раненых. Но Умар не обращал на это внимания. Он шел вперед, его взгляд был устремлен на тронный зал, где его ждал султан.

Он видел, как его воины рубили и убивали, но он не чувствовал ни сожаления, ни угрызений совести. В этом безумии он был только орудием мести, его сердце было заполнено только одной мыслью — уничтожить своего врага. Умар прошел через залы дворца, обитые дорогим деревом, украшенные шелковыми коврами и драгоценными статуями. Но он не видел красоты этих залов, он видел только смерть и разрушение, которые принес с собой.

И вот он оказался в тронном зале, что был просто огромным и по-своему даже величественным. Стены украшены мозаикой, потолок покрыт золотом, а в центре зала стоял трон из черного дерева, инкрустированный драгоценными камнями.

Но сейчас в этом зале была не красота, а разрушение. Пол был усыпан телами убитых воинов, стены были покрыты кровью, а трон был окружен останками гвардии султана. И на этом троне устроился сам султан. Он был растерян, но не сломлен. В его глазах горело отчаяние и ненависть. Он увидел в глазах Умара не победителя, а безумного зверя, которого он сам выпустил из клетки.

Его лицо, раньше полное гордости и власти, было искажено страхом и отчаянием. Седые волосы были растрепаны, борода небрежно спускалась на грудь, глаза горели злым огнем. Султан был одет в яркую шелковую одежду, украшенную золотыми вышивками, но она была покрыта пылью и кровью. Его руки, привыкшие держать жезл власти, теперь сжимали меч, лежавший рядом с троном, словно последняя надежда.

В его глазах горела ненависть к Умару, к повстанцам, ко всем, кто осмелился посягнуть на его власть. Но в глубине этой ненависти таилось и отчаяние, понимание того, что его власть уходит, что его империя рушится.

— Ты не сможешь победить! — прорычал он, схватив меч, который лежал рядом с троном. — Сомали не станет единой под рукой короля-колдуна!