Крик безмолвия (записки генерала)

Комиссия интересовалась семейными делами, учебой детей в школе, жильем и многими другими вопросами, которые могли- влиять на настроения и жизнь моряков вдали от родных берегов. Когда возникали какие-нибудь сомнения, комиссия приглашала моряка на беседу и с ним обстоятельно разбирались. В качестве поваров и буфетчиц иногда оформлялись женщины. Им комиссия уделяла особое внимание.

Председательствующий объявил, что приглашена Тамара Черных, оформляющаяся в состав экипажа в качестве буфетчицы.

Вошла женщина в седом парике с лиловым оттенком.

— Украсит флот? — толкая меня в бок, тихо спросил сосед.

Я присмотрелся. Ее лицо, как и парик, было раскрашено в разные цвета. Она, наверное, долго возилась с ресницами, веками, бровями, губами. И все же скрыть не удалось — ей было уже под сорок — бабий век. Наоборот, краски выдавали то, что она пыталась закрасить. Сыну пятнадцать, читал я в ее анкете. Она не побоялась явиться на комиссию в брюках с манерами заправского моряка.

Тамара бойко отвечала на вопросы председателя. По ее ответам получалось, что уйти в длительное плавание ей ничто не мешает, что для нее это дело обычное, так как приходилось даже однажды в бушующем океане перебираться с горящего судна в шлюпку и она не утонула, хотя и сорвалась в морскую пучину.

— А где ваш сын? — спросил мой сосед, член комиссии.

— В интернате.

— Сколько ему лет? — вмешался я. Его возраст я знал по анкете, но мне хотелось, чтобы она сказала об этом вслух.

— Пятнадцать.

— Давно он в интернате?

— Со второго класса. А что? — насторожилась она, — Я все время в рейсах. Мужа кет, в разводе.

— Вы бываете у сына?

Тамара задумалась на какое-то время. Морщила лоб, припоминая.

— Бываю. А что? Случилось что-нибудь?

— Да нет, ничего не случилось. Давно у него были?

Она растерянно смотрела на меня. Трудно сказать,

о чем она думала, но видимо никак не могла сразу вспомнить, когда последний раз была у сына.

— У него брат бывает, — нашла она выход из положения.

— Это хорошо, но сыну нужна мать. А вы его редко видите. Вас это не беспокоит?

— Я договорилась с братом. Он за ним присматривает.

Она понимала, куда направлены вопросы, но у нее не

хватало смелости признать ненормальность положения. Сын со второго класса был предоставлен самому себе. Она к нему наведывалась редко, как гостья, когда находилась на берегу. Тамара покраснела. Вся морская удаль пропала. Она боялась, что ее не пустят в плавание. В руках у нее была большая заморская модная сумка, которую

она то открывала, то закрывала, то перебирала пальцами цепочку колец, украшавших сумку.

— Разве вы не можете найти работу на берегу, чтобы 'быть вместе с сыном?

Этот вопрос застал ее врасплох. Члены комиссии ждали объяснение, но похоже было на то, что она не знала как ответить.

— Что вас тянет в море? Женщине, наверное, нелегко одной среди мужчин на судне? — подсказывали ей.

— Я привыкла. Это не ваша забота, — сверкнула она глазами в мою сторону. — Сын уже большой парень, что я ему. Поднакоплю денег, куплю ему автомашину. Так что сына я не собираюсь забывать. Регулярно посылаю ему деньги, одеваю, обуваю.

— Вы можете потерять сына. У него нет отца и нет вас. Подумайте, прежде чем уйти на целый год.

— Я подумала, — сразу ответила Тамара. — За сыном посмотрит брат. Я с ним договорилась.

Я сидел и думал, что же у нее осталось материнского? Она все растеряла в море, в чужих портах, гостиницах, за стойкой своего буфета, в погоне за длинным рублем, за той жизнью, к которой она привыкла за годы работы в море на танкерах. Уважаемые кадровики сидели за столом и серьезно рассуждали о том, что ее надо пустить в море. Иначе для них проблема — найти буфетчицу на судно. Проблема сына, куда более важная, не вызывала беспокойства. Она не ощущалась ими. Все это было никак не осязаемо. А вот отсутствие буфетчицы, это уже ощутимо. За это спросят.

— Смелая морячка, свое дело знает, сын пристроен, — приводил доводы начальник отдела кадров. — В конце концов, сын, это ее личное дело и формально из-за этого отказать ей нельзя.

— Не согласен. Это наше дело, — не выдержал я и сказал довольно резко. На меня все посмотрели, притихли.

— Есть, есть вопрос, — констатировал мой сосед. — Формально, конечно, ей мы не можем отказать. У нее все в ажуре. Но повторяю, вопрос есть. На прошлой комиссии мы отказали буфетчице Меликсетян, а сегодня она стоит у нас под дверью и просит принять ее. Предлагаю включитТамару Черных в состав экипажа, — неожиданно, вопреки своим собственным рассуждениям, закончил он. Председатель комиссии, спросив мнение других, объ

явил, что Черных надо побыть на берегу, позаботиться о сыне. Возражений не последовало. Тамара, сверкнув глазами, хлопнула дверью.

— Долго мы задержались на этом деле. У нас много еще не рассмотренных дел. Давайте вначале отпустим всех приглашенных на комиссию, а потом рассмотрим все остальные дела, — предложил председатель.

Предложение было принято.

— Приглашайте Меликсетян.