Крик безмолвия (записки генерала)

Похоже было на то, что овчарка меня сторожила, наблюдая за малейшими моими движениями. Не знаю сколько это продолжалось и как долго я должен был оставаться в таком положении. В заднем кармане брюк лежал пистолет и я на всякий случай, прежде чем шагнуть вперед, решил достать его, незаметно, как мне казалось, отводил руку назад. Овчарка тут же насторожилась и готова была к прыжку. Пришлось отказаться от этого намерения и выжидать пока уступит она мне дорогу. Собака, видимо, почувствовала мою робость перед ней, мою нерешительность, хотя я и пытался не показать этого.

Я не знал, что и как нужно было ей сказать на немецком, чтобы она ушла с дороги. Мне показались эти минуты слишком долгими, а агрессивность овчарок, насмотревшись фильмов, когда немцы с ними преследовали партизан и как они рвались по следу уходивших, живо представились в эти минуты. Все это сдерживало меня от решительных

шагов. Я оказался в положении японца, исповедующего «Дзэн», если пошевелиться при самой большой неожиданности — это и будет «Дзэн». А я не мог даже что‑то сказать.

Наконец вдали показался мужчина, шедший довольно медленно по аллее мне навстречу. По мере его приближения, я увидел у него в руках поводок. Значит, хозяин собаки, но он не торопился ее окликнуть. Подойдя поближе, он увидел эту немую сцену, что‑то сказал овчарке и она отпустила меня, пробежав совсем рядом. Я все еще стоял на месте и хотел высказать ему свое неудовольствие.

— Guten Abend, — поздоровался он со мной. И тут же сказал, что она бы не тронула меня. Просто ждала его, чтобы услышать от него как ей поступить.

— Так обучена, — промолвил пожилой подтянутый герр.

Мне все же хотелось выговорить ему, чтобы он не

отпускал от себя так далеко собаку.

— Как же должен в таких случаях поступать ее пленник? Ждать, пока подойдет хозяин?

— Не останавливаться, не показывать вида, что вы ее боитесь.

Передо мной стоял высокий немец, худощавый с впалыми щеками и с впалым животом, редкие седые волосы с прямым пробором были гладко зачесаны назад. Все совпадало с моим представлением об учителе. Упускать такой момент было нельзя, хотя я еще сомневался, тот ли это человек, которого я искал. Он, конечно, понял, что имеет дело с иностранцем, а точнее с русским. От этого было никуда не уйти с моим произношением.

— Да, но вы поймите положение человека, который на безлюдной аллее встречается с таким грозным зверем и не знает, что сказать. Не навредил бы я себе, если бы заговорил?..

— Пойдемте со мною и вы убедитесь какая умница Сузи.

Я согласился. Мы шли по аллее, овчарки не было. Потом она вернулась, меня не тронула, но все время была начеку, следила за каждым моим движением. Вышли из парка. Я извинился за свое произношение и сказал, что с трудом понимаю наречие сюсюкающих мекленбуржцев.

— Так же как моя дочь украинцев.

— Она знает русский?

— Преподает в школе.

— Учительница?

— Да. У нее нет практики разговорной речи на русском. Довольно трудном…

— Мне тоже не достает практики.

— Вы говорите ziemlich gut deutsch, aber wie Ausländer { Вы довольно хорошо говорите по-немецки, но как иностранец.}

С тех пор я навсегда запомнил слово ziemlich , которое

почему‑то отсутствовало до этого момента в моем словарном запасе. Я не согласился с его оценкой моего немецкого, сказал, что мне далеко до этого и хотел бы брать уроки.

Немец подумал и промолвил, что аналогичное желание и у его дочери, поэтому можно скооперироваться.

Мне как раз это и нужно было. Так мы дошли до дома, где он жил. Овчарка сама открыла калитку и сразу же от нас убежала.

— Эрнст Моритц, учитель, — прощаясь, представился он мне.

Я ему сказал, что работаю в советской военной администрации. Занимаюсь вопросами, связанными с поддержанием контактов с местными властями и населением.

— Вы военный? — последовал неожиданный для меня вопрос.

— Да, майор Воронов, — назвал я свой псевдоним.

Учитель сразу как‑то подтянулся, чуть ли не щелкнул

каблуками и вытянулся в струнку. Настоящий немец. Видимо он был рядовым или унтер–офицером. Знакомство состоялось, но меня не устраивала неопреденная концовка, поэтому я спросил:

— Вы не могли бы согласиться помочь мне в освоении местного диалекта?

Моритц уклонился от прямого ответа, но я заручился согласием навестить его дома в ближайшие дни, сказав, что ни разу не был в немецкой семье, в домашней обстановке.

— Приглашаю вас зайти ко мне в воскресенье в восемнадцать часов и мы обо всем договоримся за чашкой кофе.

На этом мы и расстались. Я позвонил начальнику, что с учителем познакомился.

— По намеченному плану?

— Овчарка помогла.

— Что? — удивился начальник. — Овчарка?..

¹ Вы довольно хорошо говорите по–немецки, но как иностранец.

— Да, да, я потом расскажу.

— Ну, ладно, отдыхай.