Крик безмолвия (записки генерала)

Санкция на его арест была получена, но сам он в тот же день скрылся. Прокурор разводил руками. Удивлялись и в крайкоме, как это могло случиться. «Неужели?..» -— недоговаривали многие. Его объявили во всесоюзный розыск, искали долго и упорно по всей стране несколько лет. Шли по следу, но Рябчинский уходил. Трудно было предположить и выдвинуть, как одну из версий, что он скрывается в Кремлевской больнице под дру! ими документами или на даче у одного из заместителей министра. Забеспокоились многие, хотели знать, как идет розыск. Задавали провокационные вопросы, надеясь что‑то выудить «новенького» о Максе. «Ни за что ; не найдете», — утверждали они, пристально заглядывая в глаза. И тем не менее его нашли, сообщили в милицию и прокуратуру о месте его пребывания, и он был арестован, проведено следствие и осужден народным судом.

Вскоре была объявлена амнистия для участников Великой Отечественной войны. Рябчинский не был на фронте. В войну он находился в Туркмении, однако его связи, которым он постоянно угрожал из камеры, добыли ему справку о награждении его медалью «За Победу над Германией» и он был освобожден из заключения. В этой справке сомневался прокурор. Больше того, возмущался и грозил привлечь к ответственности должностных лиц, подписавших справку, в частности военкома, но Рябчинский оказался сильнее прокурора.

Максу мог бы позавидовать сам великий комбинатор Остап Бендер. На Кубани, в теплом благодатном крае, где воткни оглоблю, вырастет тарантас, так же пышно расцветали коррупция и взяточничество, как зловредная амброзия, вызывающая аллергию у людей.

26

Трест нефтяников, в райцентре, куда устроилась на работу Ольга Найда, располагался в большом сером здании, построенном в конце пятидесятых годов с архитектурными излишествами, о которых писали газеты. Над двумя гранитными колоннами, украшавшими вход, зияла полукруглая ниша, а вверху громоздился церковный купол, увенчанный не крестом, а деревянным флагштоком с набалдашником, хотя флага на нем никто не видел.

В одно из воскресений под этим куполом отмечался профессиональный праздник нефтяников, как у строите

лей, учителей, милиции, словом, всех профессий, существующих в стране. На праздниках произносились торжественные речи, раздавались награды и премии, а потом устраивались концерты художественной самодеятельности, танцы и, конечно, мероприятия завершались выпивками в столовых и буфетах. Во время этих торжеств, своеобразной отдушины в повседневности, люди, позабыв на время все свои невзгоды, веселились, пели, танцевали, многие напивались до упаду. Водка была еще дешевой, пили много, больше чем могли, но меньше, чем хотели.

На вечер Ольга пришла со своим супругом Василием. Оба принаряженные, они впервые вышли, как раньше бы сказали, в свет, на званое торжественное собрание и концерт, чтобы показать себя и посмотреть на людей в новой для них организации. Так хотелось Ольге.

С докладом выступил управляющий трестом Г еннадий Иванович Гришанов, знающий свое дело, заслуженный специалист, довольно интересный мужчина лет пятидесяти, с умным проницательным лицом, не боявшийся высказать свое мнение, чем неизменно привлекал к себе аудиторию. Выступление он закончил пожеланиями здоровья всем присутствующим и успехов р увеличении добычи топлива на благо Родины. Раздались аплодисменты.

После доклада все повалили в столовую, где были сдвинуты рядами столы, собирались компании по отделам.

Ольга с Василием примкнули к сослуживцам по канцелярии, на ходу она знакомила его с теми, с кем работала. Он почему‑то дичился и на всех посматривал подозрительно, попав в незнакомый коллектив.

Со второго этажа, из зала, доносилась музыка трестовского духового оркестра. Оставшиеся там танцевали, сцена готовилась для выступления самодеятельных артистов.

Василий ни за что бы не пошел на вечер, если бы его не одолевало с некоторых пор затаенное недоверие и болезненная ревность к Ольге. Кто‑то ему на работе из сослуживцев, однажды увидев Ольгу и поговорив с ней, назвал ее вальяжной. Он не знал значение этого слова, но уловил в нем что‑то нехорошее. С тех пор Василий стал присматривать за женой.

Ольга в тресте с присущей ей природной сметливостью быстро освоилась, работа у нее спорилась и к тому же само окружение по сравнению с кирпичным заводом, заставляло ее следить за собою. Она попала совсем в другую среду, где все женщины увлекались косметикой, стреми

лись выглядеть привлекательными, заботились о своем гардеробе, меняли наряды, вели постоянные разговоры о портнихах, обменивались журналами мод.