Крик безмолвия (записки генерала)

Покупатель приехал за товаром на «Москвиче», остановился в месте, удобном для наблюдения за всеми выходившими из порта. Исмаил задерживался, покупатель нервничал, выходил из машины, прогуливался у проходной и снова садился за руль. На него обратил внимание вахтер из своей будки, стал присматриваться, точно определив, что тот поджидает кого‑то из иностранцев со стоящих у причала судов. На всякий случай позвонил таможенникам, сказав, что он своим наметанным глазом не ошибается, видит контрабандистов на расстоянии и если они поспешат к нему, то наверняка будут с уловом.

Таможенники не заставили себя долго ждать. Вахтер продолжал наблюдать за «Москвичем» и за подходящими к проходной иностранцами с судов.

Опаздывая, Исмаил Сари торопился, чуть ли не бежал. Увидев покупателя, поджидавшего около машины, он помахал ему рукой и хотел было проскочить под шлагбаумом на воротах, но вахтер по рекомендации майора Владимира Зорина, иногда заходившего и угощавшего бывшего пограничника заморскими сигаретами, направил его через проходную, где ему и был учинен досмотр таможенниками. Турок вынужден был выложить из кармана плитку гашиша. Повторный таможенный досмотр его каюты в присутствии капитана судна позволил обнаружить в тайнике около трехсот граммов гашиша, не заявленного в декларации, а следовательно контрабанды, предназначенной для сбыта.

Капитан Энулу Сунгора проявлял полное спокойствие, не замолвил за матроса ни единого слова, когда было заявлено о задержании Исмаила для выяснения обстоятельств, связанных с перемещением наркотиков через государственную границу.

На следствии Исмаил Сари, еще молодой человек, показал, что гашиш он купил в Стамбуле у иранских туристов перед отходом в Новороссийск с целью его продажи. Сам он и его напарник, сын капитана, уже больше полутора лет курили гашиш. Узнав, что это может вредно отразиться на потомстве (он был женат, но детей не было), лечился у врача Мехмета Али в Стамбуле, но в рейсах удержать себя не мог, продолжал курить.

— Я признаю себя виновным в незаконном ввозе наркотика, но прошу учесть, что я мало получаю за свою работу, всего сорок пять тысяч лир в месяц, — просил он на допросе о снисхождении. — Пятьсот турецких лир равно

ценно вашему рублю. На гашиш я истратил крупную сумму в надежде на выручку рублей…

Продажа наркотиков — серьезное преступление, подпадающее под перечень статей международной конвенции, и гражданин Турции Исмаил Сари, двадцати трех лет, житель города Ризы, был осужден советским народным судом за контрабандный ввоз в страну наркотиков.

К этому времени было приостановлено расследование уголовного дела на угонщиков самолета — Шмидтов из‑за их отсутствия.

Самим собою напрашивался вопрос об обмене Исмаила Сари на Шмидтов или на одного из них. С этим предложением и направили телеграммы в инстанции.

29

Увидев мужа, Ольга сначала присмирела в раздумье над происшедшим, а потом словно взлетела на крыльях и нисколько за случившееся себя не корила. «И такой человек меня… — оглянувшись по сторонам, сказала она тихо вслух и последнее сокровенное слово. — Я для него что‑то значу… Кто я?» — спрашивала она себя и ей хотелось вернуться к нему, ну хотя бы перекинуться несколькими словами и узнать, что все это значило? Не ошибается ли она в своем счастливом предчувствии?

Василий по–прежнему на всех косился и больше не отпускал от себя Ольгу ни на шаг. А ей и не хотелось с кем‑то идти танцевать, кроме Геннадия Ивановича. «Ах, если бы он появился и пригласил…».

Но он сидел в своем просторном кабинете, в тиши, к нему заходили с поздравлениями и он всех угощал шампанским.

Самодеятельные артисты после концерта собрались уходить. Их надо было поблагодарить. Не отходя от них, Валерия Григорьевна снова обратилась к Ольге позвать Геннадия Ивановича, чтобы он сказал им доброе слово, но главное хотя бы что‑то пообещал за их старания.

Она что, посыльная? — грубовато сказал Василий Валерии Григорьевне. — Больше некого?..

— Васенька, дорогой, она мигом…

Ольга опять понеслась в кабинет Геннадия Ивановича. Вместе с ним она застала инженеров треста, мужа и жену, оживленно беседовавших… о славянской душе.

— Присаживайтесь, — сказал ей управляющий. — Вот

вам истинная славянская душа. Посмотрите на нее, как позаботилась о ней природа, расписала в чисто русском стиле. Ничего лишнего.

Смущенная Ольга присела, прислушиваясь к разговору, которого и во сне не могла услышать. Она не посмела прервать беседу пока председатель профкома не появилась в кабинете.

— Русские инертны к своей национальной гордости, чего нельзя сказать о других славянах, — сказал Гришанов, продолжая разговор. — У/ них особенная стать — им можно только верить.

— Давайте, Геннадий Иванович, спросим ее, раз она славянка? Она ничего не слышала о чем мы здесь спорили.

Ольга насторожилась.

— Это для нее трудный вопрос.

— Тем не менее, — настаивал инженер. — Как вы относитесь к своей национальности?

Для Ольги это было настолько неожиданно, что она растерялась, не знала, что ответить. Никогда об этом не думала, пожала плечами.