Крик души

Не видя, даже не обратив внимания на то, как дверь подъезда через несколько секунд после того, как в нем скрылась Даша, распахнулась, и внутрь проскользнула темная мужская фигура, окутанная мрачным ореолом надвигающейся беды.

Глава 24

Она чувствовала его приближение. Сразу заподозрила что-то, предчувствуя беду и опасность, а, когда клетка подъезда захлопнула за собой дверь, Даша насторожилась еще сильнее. Сердце понеслось вскачь, а в горле, надрываясь, бился пульс. Она задышала чаще, но не обернулась, чтобы проверить, что не так.

Ничтожные секунды, в течение которых она, стремительно рванувшись вперед, сглотнула острый комок боли в горле и стала продвигаться вперед, поднимаясь по ступенькам, перескакивая через них.

Мимоходом поблагодарила горящие, не выкрученные в подъезде лампочки, уловила и тут же отпустила от себя мысль, ждать ли ей лифт, и стремглав кинулась на нужный этаж, не дожидаясь его прибытия.

Опасность. Острая, ощутимая, почти материальная опасность, которую Даша чувствовала спиной, она, казалось, взяла ее в тиски удушливой волны страха, наполнила собою воздух, который девушка сейчас с трудом впихивала в себя, заставляя себя дышать ровнее. Опасность, которую она ощутила еще у Леси, отдавала горчинкой и прошлыми страданиями. И она травила ее снова, вынуждая не идти, а бежать, поднимаясь по лестнице всё быстрее.

Ведь у этой опасности было имя, хотя она и боялась произносить его даже мысленно. Никогда больше. Никогда. Она избавилась от прошлого, почти забыла его, выбросила из памяти. Много лет назад, так?

Но… позволило ли прошлое ей отпустить себя?..

Не желая получать ответ на этот вопрос, Даша бежала вперед, от этажа к этажу, не останавливаясь ни на мгновение, хватаясь за перила, не оглядываясь назад. В висках предательски стучала спасительная мысль о побеге, о новом побеге в другую реальность, в ту сказку, о которой она мечтала и которую получила…

Но на пятом этаже убежать не удалось.

Всё поменялось почти молниеносно, Даша не успела ничего понять или осознать произошедшее.

Ее неожиданно и резко, очень грубо схватили сзади, вынуждая остановиться, и с силой сжимая, будто тисками, ворот ветровки. Потянули на себя, зажимая материей горло и вынуждая девушку беспомощно хвататься то за куртку, то за воздух в бесплотной попытке вырваться или же просто дать себе возможность дышать. Девушка стала задыхаться от удушья, скованное воротом куртки, горло конвульсивно сжималось, но не получало доступа кислорода. Даша попыталась вырваться, рванулась вперед, махнула руками, но…

Еще мгновение, какое-то ничтожное мгновение, и она оказалась прижатой лицом к холодной стене. От соприкосновения с ледяным камнем стены лицо обдало болью, и Даша, поморщившись, тяжело задышала.

Сердце билось в груди, как сумасшедшее, а в груди застыл дикий страх. Она уже успела забыть, когда в последний раз так сильно боялась чего-то. Много лет назад, будто в другой, не ее, жизни.

Семь лет назад, когда Алексей, сожитель матери, привел к ней незнакомца в черном деловом костюме. Тот смотрел на нее с жадным интересом своими маленькими поросячьими глазками и то и дело тыкал в нее пальцем, разговаривая с Алексеем на непонятном Даше языке «производства». О чем они беседовали, Даша, хотя и находилась в комнате в тот момент, так и не поняла. Но, поймав брошенный в свою сторону внимательный сладострастный взгляд (да, да, сейчас она подумала, что он был именно таким!), девочка сильнее сжалась в углу комнатенки, в которой находилась, и затравленно смотрела ему вслед, почти не поднимая глаз. А когда незнакомец, прощаясь, сказал, обращаясь к ней и не сводя с нее скользкого взгляда, что обязательно придет еще раз, Даша по-настоящему испугалась.

Как испугалась и сейчас. И хотя незнакомца она больше никогда не видела, чувство пронизывающего, едкого страха, сковывающего ее по рукам и ногам, она не забыла. И сейчас оно накрыло ее с головой.

Даша, прижатая к стене мощным телом (по всей вероятности, мужским), рьяно попыталась вырваться и закричать, но эта попытка была пресечена резким толчком в спину. Рот был стремительно зажат грубой мужской ладонью с шершавой кожей, не оставляя девушке попыток вырваться из тисков захватчика.

— Стой смирно, — раздалось у самого ее уха, — а не то вырублю на месте.

Даша застыла. Не от приказа, грубого и отвратительно угрожающего, а от воспоминаний, которые вмиг настигли ее. Этот голос. Этот запах… сырости, плесневелости, затхлый запах смерти и ужаса. Говорят, что именно запахи способствуют тому, чтобы вспоминать события давно минувших дней, и в тот момент, когда ее носа коснулся отвратительный запах плесневелости, Даша, поморщившись, едва не задохнулась. Этот запах, как и этот голос, она забыть не могла. Голос сожителя ее матери, той женщины, которая родила ее, но матерью так и не стала. Алексей! Вернулся из прошлого, покрытого мраком. Вернулся за ней.

Всё внутри нее возмутилось этому, но пораженная открытием она застыла неподвижно.