Крик души

— И как тебе день рождения? Понравился? — не глядя на нее, спросил парень. И тяжело вздохнул.

Девочка покосилась на него. Всего на пару мгновений ее взгляд задержался на нем, скользнув по лицу и опустившись на руки, сжимавшие руль, и Антон в тот момент мог поклясться, что пальцы его словно онемели в это мгновение. Потом она резко отвернулась к окну, обхватив себя руками.

— Леся моя подруга, — коротко сказала она. — Везде, где есть она, мне нравится.

Антон хмыкнул, но промолчал. Замолчать, не разговаривать, какого черта…?!

— Вы с ней дружите сколько? Два месяца, три? — спросил он, плюнув на доводы рассудка.

— С мая, — осторожно выговорила Даша, подозрительно уставившись на него.

— Хм, короткий срок для такой крепкой дружбы.

Даша сдвинула бровки, насупилась и снова от него отвернулась.

— Наверное, все дело не во времени, а в тех людях, с которыми мы дружим, — проговорила она.

Антон изумленно уставился на нее. Слишком взрослые мысли для ребенка десяти лет!

— У тебя много друзей? — спросил молодой человек, сведя брови.

— Нет, — спокойно, без эмоций, даже как-то равнодушно холодно. — Только Леся.

— Но, надо полагать, она твоя лучшая подруга? — поджав губы, поинтересовался он.

— Да! — повернувшись к нему, с вызовом подтвердила Даша.

Этот горящий в ее бесовских глазах гордый вызов убил в нем защитную броню, покромсав ее на части и вынудив заткнуться и взирать на девочку с любопытством и изумлением.

— А у тебя? — нанесла новый удар она, выводя его из оцепенения. — У тебя много друзей?

Он открыл рот, чтобы сказать, что много, и тем самым поставить эту вызывающе несносную девчонку на место, но потом вдруг словно разряд ударил его в мозг, парализуя мысли, чувства, сознание. Оставляя его наедине с брошенным ему вызовом.

Много ли у него друзей?.. Какой сложный, оказывается, вопрос. Можно ли было назвать друзьями тех, с кем он общался в Лондоне?! Эти бледные, скучные, тоскливо унылые и занудные лица, врывающиеся в его мир большой свинцовой тушей, слизкой массой! Доверял ли он им так, как эта девчонка доверяла своей Лесе? А ведь он общался с ними гораздо дольше, чем она со своей подружкой!

А те, кого он оставил в Москве… Его друзья. Для их подсчета хватило бы и пальцев одной руки.

Молодой человек побледнел и, сжав руль обеими руками так, что побелели костяшки пальцев, выдавил:

— Нет, у меня мало друзей.

Признание далось ему с трудом. Особенно — признание ей, ее правоты.

Даша кивнула, словно подтверждая для себя какую-то истину.

— Это правильно, — сказала она тихо. — Настоящих друзей не может быть много.

Он удивился, а потом вновь разозлился. Как она смеет, эта девчонка, учить его уму-разуму!? Малявка, ме?лкая, малолетка!? А затем мгновенно успокоился. Она была права. Вот и всё.

Он бросил на нее быстрый взгляд, словно запечатляя в памяти девичий образ, и отвернулся.

Темные локоны вьющихся волос, обрамлявшие кремовые щеки, прямой носик, упрямый подбородок и поджатые губы, длинные ресницы, слегка подрагивающие, внимательный взгляд, следящий за дорогой.

Он впервые посмотрел на нее так внимательно, так пристально, изучая и выделяя детали.

И, казалось бы, чепуха, глупость… Безумие какое-то!.. Но именно этот образ он помнил долгое время, воскрешая его в обрывках памяти калейдоскопическими картинками снова и снова. Вплоть до новой с ней встречи.

Глава 14

2001 год

Лето пролетело незаметно, наступила золотая осень, принося за собой и новый учебный год.

Первое сентября Даша с Лесей провели в кафе, место в котором заказал для девочек отец последней. Поглаживая дочь по пепельным волосам, Юрий Павлович Ростовцев улыбался, глаза его блестели.

— Ну, что, крошка? — щелкнув дочь по носу, проговорил мужчина. — Опять на учебу?

Широко улыбаясь, светловолосая девчушка покачала головой.

— Еще только завтра, — заявила она. — А можно, Даша сегодня у нас переночует? — спросила она, невинно заглядывая отцу в глаза. — Дядя Олег ей разрешил!

— Ну, хорошо, — усмехнувшись, проговорил Юрий Павлович, — раз уж дядя Олег разрешил…

Леся восторженно взвизгнула и, приподнявшись на стуле, повисла на шее отца. Смачно поцеловала его в щеку и обняла Дашу за плечи.

— Я же тебе говорила, — гордо вздернув подбородок, заявила она с улыбкой, — что у меня самый лучший в мире папа!

Даша кивнула, не проронив не слова, и заметила, как расцвел улыбкой при этих словах Лесин отец.

За всё то время, что общалась с ним, девочка очень редко видела его улыбающимся. И всегда его улыбка относилась к Лесе, его радости, его гордости, его самой большой любви в этом мире.