Крик души

Сердце ее разрывалось от боли, и слова не могли сорваться с губ, даже если бы она захотела что-либо произнести. Но она не хотела. Она хотела молчать, чувствуя это духовное единение с человеком, которого любила больше кого-либо в этом мире.

А профессор Вересов, глядя на девичьи скованные, словно под тяжестью вины, подрагивающие плечи, и напряженную спину, понимал, что не имеет права вмешиваться в это немое общение сестры с братом. А потому, касаясь онемевшими пальцами темных волос девочки, и заправляя локоны за уши, тоже молчал.

— Да, — проговорила она, наконец, после продолжительного молчания. — Я очень скучаю по нему.

— Я понимаю… — прошептал Олег сухими губами.

— Особенно по ночам, — продолжила Даша, не отрывая взгляда от заросшего травой холмика.

Сейчас она не была ребенком, которому едва исполнилось одиннадцать. Она была взрослой девочкой, которая испила в этой жизни такую огромную чашу горечи, которой захлебнулись бы очень многие. Горше становилось от осознания подобной несправедливости, и Олегу нечего было сказать, чтобы ее успокоить.

Они пробыли на кладбище больше часа, а, когда, неспешно возвращаясь назад, Олег предложил зайти в кафе, чтобы пообедать, Даша равнодушно пожала плечами, не поднимая головы.

Грустит. Скучает. Тоскует по брату. Винит себя в его смерти?..

Олег горько вздохнул, понимая, что с этим сделать не сможет ничего. Он смог увезти ее из этого ада, смог дать ей те нежность и ласку, поддержку и опору, которых она была лишена. Смог погрузить ее в ту атмосферу добра и любви, которые были ей нужны. Но он так и не смог, да и не смог бы никогда вырвать раненое, сжимающееся кричащей болью сердце из ее груди. А оно помнило и не забывало того, что было. И никогда не забудет. Может быть, через годы, когда боль от потери немного притупится… Но не сейчас. Рано. Еще слишком рано.

— Дядя Олег, — проговорила девочка, впервые с тех пор, как они покинули кладбище, — а пойдемте на площадь, — попросила она, не поднимая головы. — Можно?

Сглотнув, Олег в замешательстве кивнул. Он никогда бы не подумал, что она захочет отправиться туда. Этот маршрут он хотел исключить из своей поездки в Калининград. Чтобы не бередить не зажившие раны истерзанной когда-то души. Но ее просьбу он не мог оставить без внимания.

— Да, конечно, малышка, — сипло выговорил он. — Конечно, пойдем на площадь.

Она кивнула, ничего не сказала больше и, отвернувшись от мужчины, поджала губы.

О чем она думала в этот момент? Какие мысли терзали ее мозг? Такая маленькая, но такая взрослая!

У Олега сердце разрывалось, когда он вспоминал, какие ужасы ей пришлось испытать за девять лет.

И это не испортило ее. Кто бы мог подумать?! Она должна была бы озлобиться, возненавидеть это мир, принесший ей лишь страдания, но ее сердце, чистое сердце ангела, как и прежде, было открыто для любви и добра, которое она готова принимать и отдавать. Но лишь тем, кто, по ее мнению, это заслужил.

Наверное, та самая площадь, которая в марте девяносто девятого года свела их, была последним местом на земле, куда Даша хотела бы возвращаться. Но попросила она прийти именно сюда. И Олег недоумевал, почему. Чтобы вспомнить? Или чтобы постараться забыть? Выбить клин клином?..

Застыв у ограждения, Олег с изумлением взирал на то, как девочка, прислонившись спиной к поручням, тусклым взглядом рассматривает спешащих по своим делам людей. Людей, которые оказались в свое время равнодушными к ее беде, к ее трагедии. Молчащих людей, равнодушных, злых и одноразовых.

С болью в сердце профессор Вересов думал о том, что если бы хоть кто-то из них однажды, пусть даже один-единственный раз остановился около этой невзрачной, испуганной, закутанной в лохмотья девочки, спросил, поинтересовался, что с ней, и почему она стоит на площади, выпрашивая на хлеб… Если бы хоть кто-то не остался к ней равнодушным, то Юрку можно было бы спасти!

Но никто не остановился. Все, все, все они прошли мимо! Отводили глаза, делали вид, что не заметили, оправдывали себя тем, что сейчас опаздывают и помогут ей завтра. Но не помогли. Так и не помогли.

Олег посмотрел на девочку и не в силах выносить тоску ее глаз, тронул Дашу за плечо.

— Дашенька, может быть, пойдем?

Она подняла на него отрешенный взгляд. Кивнула, но так и не двинулась с места.

Олег улыбнулся, стараясь ободрить ее, а потом вдруг застыл. Рядом с ними, всего в паре шагов, стоял молодой человек, пристально, даже как-то изучающе глядя на них. Олег смутился и отвел взгляд. Хотел схватить Дашу за руку, чувствуя потребность защитить девочку от любой опасности, но не сделал этого.

Даша, наклонив голову набок, тоже смотрела на незнакомца. Внимательно, оценивающе.