Крик души

— Хорошо, — уступила она, очевидно, решив пока не спорить, — мы пропустим сегодняшний осмотр, но я должна продолжать регулярно его осматривать.

Никки, то ли не услышав ее, то ли просто проигнорировав, положила Зака в коляску и достала пальто.

— Мы вернемся через час с небольшим, — сказала она Дэнни. Затем, повернувшись к миссис А., добавила: — Спасибо, что пришли. Кстати, бирьяни был восхитителен. Одно из ваших лучших блюд.

Поскольку предупреждение Кристин все еще звучало у него в ушах, Дэнни наклонился к коляске, чтобы откинуть одеяльце и проверить, все ли у Зака в порядке. К его облегчению, малыш не спал и внимательно смотрел на него, и Дэнни немедленно почувствовал укол вины за то, что заподозрил худшее.

После того как Никки ушла, он предложил миссис А. чаю, и они направились в гостиную, где он и сообщил слова Кристин.

Хотя на лице миссис А. отразилось беспокойство, она произнесла своим обычным небрежным тоном:

— Для Никки сейчас вполне естественно так думать; на ее месте так рассуждала бы любая мать. Вообще-то, я полагаю, было бы очень странно, если бы она считала иначе, потому что страдания твоего ребенка намного хуже, чем твои собственные.

Хотя Дэнни и был готов согласиться с этим, но все же возразил:

— Но ведь она не права, верно? Я хочу сказать, она явно сама не своя.

— Ожидать от нее чего-то другого на данном этапе было бы преждевременно, — ответила миссис А. — Пройдет какое-то время, прежде чем Никки сможет смириться с тем, что ждет ее в будущем, и вполне понятно, что она пытается не допустить этого.

— Но она только что так об этом говорила… Ну, не знаю, почти бесчувственно, что ли.

Миссис А. кивнула.

— Никки пытается сдержать эмоции, чтобы справиться с ситуацией, — пояснила она. — Время от времени она отпускает их, но я думаю, этот процесс затянется, и мы должны позволить ей сделать это по-своему, пока она не окажется в силах принять всю правду целиком. — Она отхлебнула из чашки и поставила ее обратно на блюдце. — Ты не знаешь, родители Никки не связывались с ней? — спросила она.

Он покачал головой.

— Кристин ничего не говорила об этом. Но из того, что Спенс сообщил мне о вашей встрече с ними, я сделал вывод, что они все-таки уже связывались.

— Да, похоже, — согласилась она. — Я только задаюсь вопросом… Они как-то странно отреагировали, когда я упомянула, что болезнь свойственна аманитам и евреям. Интересно, не это ли удерживает их?

Дэнни только пожал плечами, не в силах предложить объяснение.

— Как вы считаете, может, вам стоит снова наведаться к ним? — спросил он.

Она задумчиво кивнула:

— Возможно, но сначала я поговорю об этом со Спенсом.

«Дорогой Зак, — писала Никки в своем дневнике на следующий день, — ты в последнее время стал довольно капризным, часто плачешь и отказываешься есть. Я не виню тебя, потому что мне тоже плохо, только я не плачу и пытаюсь есть. Я знаю, тебе страшно, нам обоим страшно, но я уже обещала не позволить тебе страдать, и я клянусь, что не подведу тебя. Я уже давно думаю о том, что, когда придет время, мы отправимся с тобой в место, где все обстоит так, как и должно быть, и ничто не сможет причинить тебе боль. Там я смогу позаботиться о твоей безопасности и всегда буду рядом с тобой. Я неуверена, что папа пойдет с нами, это не тот вопрос, который легко задать, и мне пока не удалось найти подходящих слов. Наверное, он будет шокирован, но он очень любит нас, и поэтому, я думаю, он предпочтет отправиться с нами, чем остаться здесь в одиночестве.