Крик горностая

– Все верно, у нас одна общая дочь, ей тринадцать. Но у Ильи от первого брака есть еще две дочери, старшие. Машуня, ей тридцать только-только исполнилось, она дизайнер штор, работает в ателье, и Светочка, ей двадцать восемь, поэтесса, издается в журналах. Илья очень переживал за нее.

– Почему же?

Анна поджала губы, скривилась так, будто съела кусочек горького лимона:

– Ну как же… Поэтесса… это ведь как-то… несовременно.

– Ну вы же говорите, что она в журналах издается, – напомнил Романыч, сделав пометку в блокноте, лежавшим все это время открытым у него на колене.

Анна всплеснула рукам:

– Ой, ну что там издается. Пару раз напечатали. Этим не прокормишься.

– Она замужем?

– Да, муж у нее не слишком, – Анна долго подбирала слово, хмурилась, – интеллектуал, знаете ли.

Игорь хохотнул, заметно повеселел:

– Не слишком интеллектуал? Это как?

– Он инженер на заводе, за все время прочитал пару книжек, одна из них «Незнайка», вторая – справочник по электромеханике, – Анна фыркнула.

«Вот ханжа», – Аделия изогнула брови, постаралась отвести взгляд.

Романыч пожал плечами:

– Ну, это вовсе не означает, что он не интеллектуал. Знавал я одного сантехника из Нижневартовска, который в оригинале Ницше почитывал и убедительно разбирался в переводах сонетов Ульяма-не нашего-Шекспира, – он посмотрел на Анну. И в этот раз в его взгляде Аделия прочитала снисходительную брезгливость. – Инженер – это довольно сложная аналитическая профессия… И как он, кстати, относится к творчеству супруги?

Женщину этот вопрос будто бы поставил в тупик. Она переспросила:

– Кто? Савватей?

– А мужа Светланы Савватеем зовут?

Анна кивнула.

– Да смеется над ней постоянно. Но по-доброму, ничего обидного не видела. Светочка не обижается.

– И что же старшие дочери? – Игорь сделал запись в блокноте. – Вы сказали, что покойный распределил наследство.

Анна всхлипнула, вытянула платочек из коробки:

– Вы все время говорите это «покойный», и мне… Очень тяжело… – Она деликатно высморкалась, скрутила платочек и зажала в кулачке. – Да, Илья оставил им по квартире. У Маши в Люблино, а у Светы в Марьино квартира, помог обставить, сделать качественный современный ремонт. Порядка пятисот тысяч каждой на счет положил… Да и вообще всегда помогал, и девочкам, и внукам – у Машеньки двое уже.

– Погодите, а зачем он все это сделал? Он предчувствовал смерть?

– Нет, что вы. Просто Илья никогда не оставлял ничего на последний момент, все делал заранее. Он не хотел ссор, конфликтов на почве имущества, поэтому распорядился так.

Игорь откашлялся, почесал кончиком модной серебристой ручки за ухом.

– И когда произошло это распределение?

Анна задумалась:

– Около года назад. Он тогда вернулся из командировки в Латинскую Америку, там познакомился с партнёром, как раз придерживавшимся таких взглядов, впечатлился.

– То есть это точно никак не связано с его смертью? – Уточнил Игорь. – А у вас квартира?

– У меня квартира, в которой мы и жили, рядом с «Афимолом».

У Игоря чуть изогнулась бровь, он переспросил:

– Это в районе Москва-Сити. Верно?

– Да. Илья предпочитал добираться до работы пешком.

– Ясно, – Романыч сделал еще одну пометку в блокноте. – И как, удавалось вам избежать конфликтов на финансовой почве?

– Да, конечно. Девочки никогда ни в чем не нуждались.

Игорь вздохнул и неопределенно улыбнулся: ни в чем не нуждаться с точки зрения мачехи – это вовсе не означало отсутствие конфликтов и обид. Подался чуть вперед, отложив блокнот на угол стола:

– Анна Максимовна, я немного не о том… Вы же понимаете, что одно дело не задавать вопросов при жизни отца, а совсем иное – претендовать на его квартиру в Москва-Сити и на часть бизнеса после его смерти.

Женщина выпрямилась. Она нервничала, скручивала бумажную салфетку в тугой жгут и теребила уголок, из-за чего на черной суконной юбке рассыпалась мелкая белая пыль, оседая крупой на дорогой ткани.

– Я понимаю, на что вы намекаете, но ни Маша, ни Света никогда со мной не говорили о наследстве.

– Вы уже вступили в права?

– Еще нет… Вернее, не полностью. – Анна отвела взгляд. – Юрист сказал, там какие-то сложности в передачи прав на долю в его фирме, нужно ждать решения собрания акционеров.

Игорь снова взял в руки блокнот и еще раз сделал пометку.

– И в каких отношениях вы с падчерицами сейчас?

Анна пожала плечами:

– В нормальных.

Романыч улыбнулся:

– Хорошо, зададим вопрос иначе. Когда вы в последний раз виделись с Марией и Светланой?

Анна покраснела и отвела взгляд.

– Три месяца назад, на процедуре вскрытия завещания Ильи.

Игорь кивнул:

– И как держались с вами падчерицы?

Женщина вздохнула, опустила глаза:

– Мы почти не говорили, – прошептала. – Они опоздали. Пришли, когда все уже собрались. И заслушав текст, встали и ушли прежде, чем я успела к ним подойти.

Игорь озадаченно почесал кончик носа, покосился на Аделию.

– Ясно. И после этого вы не говорили? Даже по телефону?

Женщина качнула головой:

– Нет… Я, признаться, не слишком искала встреч, очень тяжело переживала смерть Ильи. Вероятно, девочки это неправильно истолковали, что я не хочу с ними общаться.