Крик коростеля

Часа через два, одолевая ухабы и рытвины на глухом проселке, приехали они в родной дом Погорельцева. Ночевать не остались, ушли с бреднем и ружьями на луга, соорудили шалаш на чистой выкошенной гриве меж двух озер. Уставленные стогами луга зеленели сочной отавой. Чей-то стреноженный конь одиноко стоял по ту сторону круглого озера. Стало натягивать тучи, воздух влажнел. И дождь долго ждать себя не заставил. Сперва накрапывало, сеяло мелко в безветрии, потом зашуршала трава на крыше их шалаша, волнами заходила осока возле озер, блеснуло и прогремело вдруг. Стреноженный конь сделал несколько неуклюжих скачков в сторону тальниковых кустов и замер, как вкопанный. Дождь лоснил его сытую черную спину, скатывался с крутых боков. Шкура взблескивала при вспышках молний… Гроза гуляла над скошенными лугами почти всю ночь, поздняя, непредвиденная гроза…

Они не спали — лежали и слушали, как громыхает и льет в сплошной черноте, рассуждали о том, что бредень завтра мочить не придется: карась в грозу зарывается в ил. Вспоминали одного городского знакомого, находчивого рыбака, который додумался протянуть трактором по дну озера борону после грозы, взбаламутил, расшевелил сонную рыбу, а уж после проневодил удачно.

К утру небо очистилось, вызвездило. За шалашом в сене пищали мыши. Над мокрыми луговинами плавно стелился в полете лунь. Потянулись с кормовых мест утиные стаи.

Славно в тот выезд они поохотились!

В городе Погорельцев и Сербин жили в соседних пятиэтажных домах. Квартал был удобный: кинотеатр, магазин, кафе, огромный спортивный комплекс, где можно было поплавать в бассейне и попариться в сауне. И чем больше удобств и благ получали они от жизни в городе, тем сильнее тянуло их на природу. Эта осень со своими нескончаемыми ненастьями, грязью и слякотью могла у других любителей странствий отбить желание высовывать нос из теплой, уютной квартиры. Но Погорельцев со своим другом и мысли не допускал, что можно скоротать отпускные дни в городе. Наступит рано ли поздно пора ясных морозных дней, белых порош. А не наступит, так они умотают в тайгу и в такое неподходящее время. Погорельцев, конечно же не без хлопот, купил лицензию на медведя, выписал ее на пышкинские угодья. Он надеялся там на поддержку колхозного председателя Петра Петровича Кошелева, у которого Сергей Васильевич строил в хозяйстве телятник. Человек на слово крепкий, без суеты, хозяин, каких поискать, Кошелев обещал помочь «застолбить» берлогу через местного егеря. До отпуска им с Сербиным оставалось не более трех недель. Оба считали деньки, готовились исподволь, старались успеть с делами на производстве. В строительном управлении было много незавершенных объектов, год подходил к концу, приходилось «покряхтывать». Погорельцев на себе это чувствовал: рабочего дня не хватало.

Погорельцев не считал понедельник самым тяжелым днем в неделе. Но именно так случилось, что предотпускной понедельник дал начало многим волнениям и неприятностям.

К Сергею Васильевичу на работу явился в двенадцать часов высокий грузный мужчина в мокром плаще и шляпе, обнажил лысую голову и церемонно представился:

— Борис Амосович… Разрешите присесть? Спасибо! Набегался за день так, что и в такую собачью погоду жарко. Если б я знал, что значит построить дачу, в жизни не взялся бы! Как струны, жилы звенят…

— Вы из какой организации? — спросил Погорельцев, отмечая в душе, что посетитель не производит приятного впечатления.

— Я, понимаете, к вам, Сергей Васильевич, — сказал он весомо, значительно, заглядывая при этом в бумажку, уточняя, видимо, имя и отчество инженера из отдела комплектации. — Именно — к вам! И по личным делам!

На крупном лице Бориса Амосовича бисерно выступил пот, а может быть, это были капли уличной сырости. Он вынул из кармана скомканный платок в широкую черную клетку, обмахнул щеки и лысину, коснулся ушей, тоже крупных, как все черты его лица, подбородка и шеи, уже начинающей дрябнуть.

— Вы Семен Семеныча знаете? — продолжал баском Борис Амосович. — Ну, конечно, конечно! Ваше большое начальство, ваш бог. А бога, как утверждают церковники, не могут скрыть ни деревья, ни горы. Бог, мол, виден даже за горизонтом!

Погорельцев сел поудобнее, но ни слова не вымолвил — слушал.

— Значит, начал я строить дачу. Столько возни! — дачник стукнул ладонью по шее: получился довольно звонкий шлепок. — И гвозди, и скобы, и плахи, и рейки — все вот на ней, на вые! И постоянный вопрос: где взять, достать? Да и цены! Карман выворачивают! Но, себе думаю, одолею, переживу. Я оптимист до мозга костей.

— Вы что-то у нас хотите приобрести? — Как человек деловой, Погорельцев не любил много слов там, где достаточно нескольких.

— Уже приобрел! Уже выписано и оплачено! Краска, олифа, цемент, фальцованный тес и… кровельное железо. Хотел бы все это сегодня же получить!

Взглянув на часы, Погорельцев кивнул:

— Только после обеда получите. Готовьте транспорт и грузчиков.