Крик ночной совы

В церковь, надо сказать, она ступала в числе первых и, манерно кивнув в сторону алтаря, всегда садилась на переднюю скамью, выжидая, пока преподобный викарий – статный мужчина, служивший ей образцом совершенства – появится в проходе в сутане и стихаре, облегавшим поджарое тело и широкие плечи. Всё внимание Мелиссы было обращено к лицу преподобного: к его высоким скулам, прямому носу, тёмным, совсем не английским глазам, и губам, которые, будучи одновременно и очень чувственными, и не знающими пощады, наверняка могли бы заслуживать лучшей участи, если бы сам он хоть что-нибудь понимал в мирских делах. Она сосредоточенно наблюдала за всеми его действия, за тем, как величаво проходит он мимо надгробия Джейн Остин, как поднимается по ступенькам на кафедру, как, в заполненной до отказа церкви, где ничто не нарушало вежливой тишины, грустным и пронизывающим насквозь голосом читает великолепную проповедь: задумчиво и в то же время вдохновенно, делая большие паузы между предложениями, когда говорит про грешников, кои непременно окажутся под карающей десницей Господа, или про нравственное разложение, что подстерегает людей с момента их рождения. Обожая выставлять себя напоказ, с сияющими глазами и с удвоенным пылом она распевала гимны, которые успела хорошо выучить и которые пели прихожане под слегка расстроенный орган, и пускала при этом фальшивые трели. Она, мисс Мелисса Фултон, была первой в очереди на святое причастие, становясь на колени перед алтарем в нетерпеливом ожидании, когда преподобный подойдёт к ней со словами: «Тело Господа нашего Иисуса Христа, за тебя преданное, да сохранит тело и душу твою в жизнь вечную: приими и ешь это в воспоминание, что Христос умер за тебя и напитайся Им в сердце своём верою с благодарением». В эту минуту она смотрела на викария с таким плотоядным вожделением, с каким смотрят любители вкусно поесть на изысканное блюдо, а потом медленно открывала рот и высовывала язык, чтобы рука викария положила на него облатку, испечённую из пресного теста. «Кровь Господа нашего Иисуса Христа, за тебя пролитая, да сохранит тело и душу в жизнь вечную; пей это в воспоминание, что кровь Христова пролилась за тебя, и пребудь благодарен», – и рыжеволосый церковный мальчик, помощник викария, подносил чашу с вином к её накрашенным губам, и она делала большой жадный глоток, словно её долго мучила жажда.

После службы Мелисса неизменно наведывалась к Агнесс, всякий раз повторяя, что женщине всегда нужна другая женщина. А та любезно поила её чаем со вкусом тимьяна из фаянсовых чашек и угощала домашними булочками «челси» с корицей, лимонной цедрой и изюмом – и вовсе не потому, что находила в её лице хорошую компаньонку, а из чувства врождённой обходительности. Мелисса бесцеремонно пользовалась этим радушием и отвлекала ум хозяйки дома праздной болтовней, оживлённо сплетничая обо всех: о лицемерных прихожанах церкви, в чьих глазах поселилась вселенская скука, о грудастой толстушке – хозяйке трактира, крутившей флирт с постояльцами и державшей под башмаком робкого и податливого мужа, о холостом лавочнике, обуреваемом страстью к лошадиным скачкам, о всезнающем почтальоне со светло-серым котелком на голове, который он носил постоянно, зимой и летом, о худосочной старушке-настоятельнице богадельни с накладным шиньоном, о выжившей из ума директрисе детского дома, и так далее, щедро обливая их потоками слухов. Поэтому Мелисса Фултон была последним человеком, которого Агнесс хотела бы посвящать в свои новости. И вот сейчас она увидела, что соседка, стоя на пороге её дома, пялится на неё с нескрываемым удивлением, переводя взгляд с её руки на округлившийся живот.

Воскликнув «О Господи!», Мелисса развернулась и, придерживая шляпку, выбежала из дома. Агнесс почувствовала себя застигнутой врасплох. Она понимала, что побег соседки мог означать лишь одно: та собралась известить жителей Винчестера об интересном положении, в котором оказалась жена викария. Сердце Агнесс ушло в пятки, и она ощутила прилив страха. Разумеется, сия новость непременно вызовет законные вопросы у её бесплодного от природы супруга. Узнав, что она носит во чреве ребёнка, он незамедлительно потребует объяснений. Поверит ли он всей душой и сердцем в чудо непорочного зачатия? Возгласит ли с великой радостью, воздев руки к небесам: «Благословенна Ты в жёнах и благословен плод чрева Твоего!»? Напротив! Это разбудит в нём глубокую скорбь по поводу её нравственного падения. Он станет упрекать её во грехе и измене, потому как прелюбодеяние жены – страшная вещь, повергающая всякого мужа в скорбь и ярость. И ничто не убедит его в её чистоте.

Глава 3

Мисс Фултон уже находилась на весьма почтительном расстоянии, когда Агнесс бросилась вдогонку, и, спустя четверть часа она, заплаканная и перепуганная, сидела перед любопытной соседкой на скамье городского парка и умоляюще смотрела на неё.

– Так, милочка, – торопливо произнесла Мелисса, с жадным вниманием глядя ей в лицо и накрыв её ладони своими, – выкладывай всё как есть.

– Всё так непросто…