Крик Новорождённых

Цардитские победные песни разносились по открытому пространству. Их смех звучал как издевка. Их костры покрывали землю — призрачный ковер пламени, высвечивающего пляшущие силуэты. Но самый сильный пожар пылал в расположении когда-то гордых лагерей Конкорда. Здесь был дом восьмидесяти тысяч воинов. И теперь Келл могла только гадать, для скольких из них он стал погребальным костром.

Дина Келл смотрела на все это, пока ее взгляд не застило пляшущее пламя. Враги были со всех сторон. Они расположились на равнине во всех направлениях, заполнив землю между нею и лагерем и перекрыв движение в сторону бродов. У нее мало шансов на то, чтобы улизнуть от них, попытавшись сейчас пересечь равнину. Особенно если учесть ее раны.

Но когда они двинутся вперед, Келл хотя бы сможет точно знать их расположение и направление движения. А если ей удастся найти коня, она к тому же сможет передвигаться быстрее, чем армия на марше. Она может позволить себе выждать, но так или иначе необходимо добраться до Эсторра. До Атрески или даже до Госланда. Это ее долг перед всеми гражданами Конкорда от лица разбитой армии.

Кто-то должен предупредить их о надвигающейся беде.

* * *

Кован Васселис отыскал Миррон, в одиночестве гуляющую по саду. День выдался спокойный, крики чаек слабым эхом доносились от скалистых берегов бухты. Солнце светило ярко, но ветерок с моря не давал жаре стать невыносимой. Миррон была одета в простую голубую тунику, столь непринужденно подчеркивавшую ее красоту, что Кован почувствовал себя чересчур нарядным в парадной тоге с зелеными и синими полосами, которую надевал по настоянию отца во время визитов в Вестфаллен. На кожаном ремне, стягивавшем талию юноши, висел гладиус в отделанных золотом ножнах.

Миррон сидела, прислонившись к дереву, и смотрела вверх, на его больные ветки, крепко прижав ладони к траве. Кован заметил, что вокруг ее пальцев, словно в ответ на прикосновение, выросли зеленые стебли.

— Я не знал, что это происходит так, — сказал он, радуясь поводу начать разговор.

Юноша почувствовал, что во рту у него пересохло, а желудок свело нервным спазмом. Глупо, конечно. Миррон на три года его моложе, но всегда действовала на него именно так. Лишь недавно Кован полностью разобрался в том, что это означает, и был твердо намерен завоевать ее, несмотря на конкуренцию. Девочка вздрогнула и резко обернулась к нему, но как только узнала, на ее лице появилась теплая улыбка.

— Извини, я не хотел тебя пугать, — проговорил Кован, не решаясь подойти.

— Ничего страшного, — ответила Миррон мягким, мелодичным голосом, — я была очень далеко, потерялась в дереве. Я пыталась понять, почему оно умирает. Что ты сказал?

— Трава. Я и не знал, что она просто вот так растет вокруг тебя. — Кован указал на ее руки.

Миррон посмотрела на землю и кивнула.

— Мы становимся ближе ко всему, что растет. Мне нравится, что растения так на меня реагируют. Словно я распространяю здоровье всюду, куда прихожу.

Она говорила без всякой заносчивости, голосом, полным изумления и радости. Кован улыбнулся и подошел чуть ближе.

— Поразительно, на что ты способна. Теперь это все происходит само собой?

— Нет, — покачала головой Миррон. — Любое дело требует сосредоточенности и сил, как раньше. Но отец Кессиан говорит, что наша скрытая энергия делает многое — например, заставляет траву расти, если мы на какое-то время положим на нее руки. Эта же энергия помогает нам возобновлять силы и убирает морщины.

— Ты не возражаешь, если я сяду рядом с тобой?

— Конечно нет! — Она похлопала по земле. — Тут много свободной травы.

Оказавшись так близко от нее, Кован едва мог справиться с переполнявшими его чувствами. Он слышал ее дыхание, видел изгиб губ, ощущал свежий запах тела и одежды. Он отчаянно хотел коснуться ее — и безумно боялся. Ведь Миррон могла отшатнуться, а он не был уверен, что сможет это пережить. Кован стиснул руками колени.

— И что же случилось с этим деревом? — спросил он.

— Пока не знаю.

— А! — Он помолчал. — А почему ты положила руки на землю?

— Потому что я начинаю с корней. Смотрю, не больны ли они.

— Ясно.

Внезапно Кована охватила паника. Все мысли куда-то улетучились, так что он не мог придумать, что сказать. Кован почувствовал, как молчание растягивается и становится все более тягостным с каждым прошедшим мгновением, но смог только снова кивнуть и повторить «ясно». Когда Миррон заговорила, юноша почувствовал такое облегчение, что оно, должно быть, отразилось на его лице.

— Когда ты пришел, я как раз собиралась перейти к стволу. Думаю, он мог загнить изнутри, хоть и не понимаю, с чего бы. — Миррон замолчала и повернулась к нему с улыбкой, от которой у него зашлось сердце. — Вот предлог, чтобы здесь оказаться. А у тебя какой?

— Я… — Кован замолчал. Щеки у него пылали. — Я просто… Ну, я просто хотел проверить, все ли у тебя в порядке. Ты ведь гуляешь одна.

— А почему у меня что-то может быть не в порядке?

— Причин особо нет. Но, понимаешь, после этого расследования…

Он замолчал, сознавая, что говорит не слишком убедительно.