Крик Новорождённых

И постепенно он своего добился. Старшие солдаты присоединились к экстраординариям, разводя дерущихся. Правда, оскорбления по-прежнему летели с обеих сторон, и пожар в палатках продолжался, несмотря на попытки его потушить.

— Я требую тишины! — повторил Роберто.

Он осмотрелся. На земле виднелось множество темных пятен крови. На земле лежали раненые и убитые мужчины и женщины. Генерал насчитал тридцать человек — и будут еще раны у тех, кто скрылся за лицами, смотревшими на него. Гневными лицами. Дел Аглиос прошелся вдоль рядов гастатов. Никто не хотел встречаться с ним взглядом. Он передал свой меч Эридесу, возникшему у него за плечом.

— Я рад, что ты не участвовал в этой дури, — прошептал он молодому человеку, а потом возвысил голос. — Хирургам и санитарам унести раненых! Я поговорю с ними позже. Что до остальных…

— Они назвали нас предателями! — раздался чей-то голос со стороны атресцев.

Он вызвал новые угрожающие жесты и оскорбления.

— Молчать! — Роберто прошагал к заговорившему. — Когда мне захочется узнать причину этого напрасного кровопролития, я задам вопрос. — Он отвернулся. — А следующий, кто заговорит прежде, чем я прикажу, будет бит. А другой после него — казнен. Я ясно сказал?

Молчание.

— Если цардиты сейчас наблюдают за нами, то наверняка празднуют победу, если не праздновали до сих пор. В конце концов, им не понадобилось поднимать на нас клинки — мы все равно проливаем кровь и умираем. Видимо, вы в своей мудрости решили, что именно так нам следует ответить на угрозу нашим домам и семьям? Возможно, мне надо уйти из этой армии и предоставить гастатам решать, куда нам идти и когда сражаться.

Дел Аглиос позволил себе перейти на крик.

— Как вы посмели проливать кровь своих товарищей?! Мужчин и женщин, с которыми вы сражались бок о бок все эти годы? Как вы посмели ронять честь армии?! Моей армии! Вам что, хочется, чтобы я требовал от вас оставлять мечи у ворот при входе в лагерь? Мы дети — или мы лучшие люди Конкорда? Ну, что ответите?

В ответ раздался одобрительный рев.

— Да. Мы лучшие! — подхватил Роберто. — И то, что сделали вы, немногие, уронило общий дух. И вы меня разочаровали.

Он снова прошел вдоль рядов, видя, как виновато опускаются головы и как раскаяние наполняет лица тех, кто осмеливается на него смотреть. За его спиной хирурги подбирали раненых и убитых.

— Я знаю некоторых из вас по именам. Я слышал, как вы гордились тем, что служите в моей армии. И где сейчас эта гордость? Вы такие нежные, что не смогли снести насмешек? Ваш разум действительно настолько хрупок? Если кто-то так считает, то он знает, где ворота лагеря. Я не желаю, чтобы вы служили в моей армии. Я не допущу, чтобы вы сражались под знаменем моей матери. Вы его позорите. Вы его оскорбляете. Вы его пачкаете. Вы думаете, мне есть дело до ваших личных симпатий? Вы шагаете под знаменем Конкорда все как один. Я не допущу раздоров! И я не допущу, чтобы те, кем я командую, поднимали мечи друг на друга. Мы построим арену для тех, кому хочется драться из-за мелочных обид. И это будет единственное место для сведения счетов.

С этого момента и далее любой, кто нарушит это правило, будет казнен. Никакого суда. Никаких апелляций. Мы на войне, и у меня нет времени для тех, на кого нельзя положиться. — Дел Аглиос в последний раз покачал головой. — Идиоты. Все вы. Жалкие, напыщенные кретины. Можете рассчитывать на долгие годы службы в рядах гастатов, потому что ни принципии, ни триарии не захотят принять вас в свои ряды. Убирайтесь с глаз моих.

Роберто развернулся и зашагал назад к себе в палатку, приказав командному составу следовать за ним. Шакаров и Даваров оказались рядом с ним почти мгновенно, и оба стали шептать ему на ухо. Дел Аглиос не слушал их, пока не добрался до своей палатки, где уже ждали все восемь человек, которых он хотел видеть.

— Сядьте, Горан, Даваров. Садитесь, садитесь.

— Генерал, ты не можешь допустить, чтобы эти оскорбления…

— Горан, я не стану повторять. Ночь и без того выдалась долгая, не продлевай ее сверх меры.

Даваров положил руку на плечо Шакарову, и оба уселись. Элиз, Дахнишев и Неристус тоже были в палатке. Сюда же явились мастера конников атресских сил и мастер мечников Восьмого эсторийского.

— На всех, кто тут сидит, есть доля вины! — заявил Роберто Дел Аглиос.

— Генерал, была…

— Я не желаю слушать, Горан. Не желаю. Не ной. У нас с тобой и у всех есть общая проблема. Когда Нунан подтвердил известие о восстании Атрески, мы знали, что появятся трения. Мы знали, что алы будут раздирать противоречия и что боевой дух упадет. Мы знали, что эсторийский легион будет чувствовать себя в меньшинстве и под угрозой. Мы сидели в этой палатке и обсуждали эти проблемы — и то, как мы не дадим им перерасти в конфликт. Но это не помогло, так ведь? Насмешки и оскорбления не могли не прозвучать. Мальчишки и девчонки так ведут себя в школе — и их от этого не отучить. Но у нас здесь армия, а не площадка для игр, так что кулак под дых сменился копьем в живот. Дахнишев, сколько погибших?