Крик Новорождённых

Кортоний покинул балкон и допил остатки сладкого травяного чая. Завтрак хорошо улегся в его желудке, и настало время для променада, который требует совершать для очищения артерий этот проклятый хирург. Адмирал зашнуровал сапоги, надетые на босу ногу, и набросил на плечи меховой плащ. Потом разгладил перед тоги с синими и золотыми нашивками окетанов и надел на голову шлем с плюмажем. По крайней мере, шлем защитит его седые волосы от холодного дождя — те немногие, что у него еще остались.

Адмирал вышел из своих покоев в сводчатую галерею с колоннами, огибавшую большой зал, пол которого находился тремя этажами ниже. В конце коридора он открыл двери на западную стену, и его легкие наполнил морозный воздух. Дождь со снегом усилился, туман сгустился сильнее обычного. Тишину нарушал разнообразный шум. Слишком много дозорных и наблюдательных постов, и слишком много суеты среди команд артиллеристов, которые усеивали скалы.

Война. Боже милосердный, раньше он так ее любил! А теперь она стала раздражающим фактором в его размеренной жизни немолодого мужчины.

Адмирал вышел наружу. Внизу направо находились внутренние дворики и сады южной части Дворца окетанов, украшенные бюстами, колоннами, фонтанами и флагами. А слева раскинулось Тирронское море и скрытый туманом берег Гестерна. Он посмотрел вниз, за скалы и уступы. На самой границе его обзора виднелись всплески волн, разбивающихся об основание острова, но в целом везде доминировал туман, который становился гуще из-за осадков, не прекращавшихся этим безветренным днем.

Сегодня Кортоний выполнит то, что хирург велел делать ежедневно: пройдет до самой дозорной башни на дальнем конце укрепления. По дороге он отвечал на приветствия, кивал старшим гражданским служащим и изредка останавливался, чтобы переброситься несколькими фразами с теми, кто вышел проветриться. Некоторым людям нравился климат острова, и командующий только уважал их за это. Жизнь на Кестере требовала любви к нему и благоговения перед морем и стихиями.

Поднявшись до половины лестницы, адмирал уже пожалел о решении пройтись. Ему стало жарко, лицо покраснело. Он регулярно останавливался на длинной спиральной лестнице из трехсот ступеней и вышел на площадку в таком состоянии, что едва сумел ответить на изумленные приветствия дозорных. Одна из них придвинула ему стул, и командующий с облегчением на него опустился.

— Спасибо, — сказал он. — Смелый жест — и очень своевременный.

— Здоровье не признает чинов, адмирал. Мы все время от времени болеем.

Кортоний хрипло захохотал. Его сердцебиение только-только начало приходить в норму.

— Ты прирожденный дипломат, юная госпожа. Я просто слишком толстый.

Трое дозорных вдруг решили, что их увеличительные трубы требуют особого внимания. Со стула Кортоний не мог смотреть за край стены. Дозорная башня была довольно узкой. Места хватало только для восьми человек. На стороне, обращенной к суше, стояли маленькая чугунная печка под навесом и пара стульев. Колокол и флагшток отмечали центр площадки.

Адмирал встал и перешел на морскую сторону.

— Неблагодарное дело дежурить в такую погоду, как сегодня.

Женщина-легионер открыла рот, чтобы ответить, но тут с южной стороны острова донесся звон колокола. Его тревожный голос подхватили остальные, звуки приближались. Что бы ни заметили с дальних башен, оно двигалось в их направлении.

У Кортония снова отчаянно заколотилось сердце. Он перешел к запасному увеличителю, установленному на штативе на уровне глаз, и прильнул к нему. Сливаясь с морем, туман закрывал все.

— Поднимают флаги, — сказал один из дозорных.

Кортоний развернул увеличительную трубу к ближайшей башне на южной стороне. Там развевался красный флаг, а дозорные указывали на юг. Он увидел, как по дороге в скалах к дворцу скачет посыльный. Адмирал снова перевел трубу на море. В тумане появились силуэты, и с каждым мгновением его сердце колотилось сильнее.

Вода кишела мачтами, корпусами и веслами. Они выныривали из тумана и невозмутимо приближались. Биремы, триремы, боевые суда и, наконец, громадные галеры с артиллерией. По слухам, на таких не меньше двух тысяч гребцов — в десять раз больше, чем на атакующих триремах. Медлительные громадные суда. Корабли для осады.

— Где блокада? Что случилось с блокадой?

Ее обошли или потопили, не оставив и следа. Главная часть южной обороны уже исчезла! Звон колокола оглушал Кортония. На башне разворачивали красный флаг.

— Да спасет нас Окетар! — пробормотал адмирал. — Как им удалось незаметно к нам подобраться?

— Адмирал?

Кортоний тряхнул головой, собираясь с мыслями.

— Порядок выхода по первой схеме! Приказываю, всем кораблям взять команды и выйти на воду. Откройте морские ворота. Выводите туда окениев. Дайте сигнал северному флоту. Сообщения в Гестерн и Эсторр. Быстрее, быстрее.